Я, маг!
Шрифт:
Свет померк, и Харальд вновь смог смотреть в сторону Владетеля. Тот был уже не один. Пространство внутри круга было словно затянуто дымом, и среди него возвышалась мощная, сажени в три высотой, и темная, как смоль, фигура. Очертаниями она напоминала человека, только рук было многовато, да и висели они почти до земли.
«Демон!» – подумал Харальд. Свенельд что-то втолковывал великану, тот внимательно слушал. Затем кивнул и яростно заревел. За спиной его развернулись огромные, черные, словно ночь, крылья
Как исполинская
Вспомнив о долге, он побежал к Гуннару, и в этот момент демон добрался до цели. Всадникам оставалось саженей двадцать до войска противника, когда чернокрылый обрушился на них.
Метнулись в стороны руки (четыре!), и тут же закричали лошади, дико, отчаянно. Черная фигура шла через строй закованных в доспехи воинов, как нож сквозь масло, и в стороны летели ошметки плоти. Чья-то оторванная рука шлепнулась наземь прямо перед сотней Гуннара. Тут же в первом ряду кого-то вырвало.
Харальд и сам с трудом сдерживал тошноту, но оторвать глаз не мог. Длинные острые когти демона легко прошивали самые прочные латы, одним ударом он повергал всадника с конем. Людское же оружие, казалось, не могло причинить ему особого вреда.
К конским крикам добавились людские Воины Торбьерна в ужасе начали заворачивать лошадей, надеясь спастись бегством.
Тонкий, на пределе слышимости, свист покрыл вопли убиваемых. Демон содрогнулся, словно его стеганули бичом, и с яростным ревом поднялся в воздух. Отчаянно хлопая крыльями, промчался он над замершими воинами и буквально рухнул наземь рядом с Владетелем.
Свист усилился до такой степени, что ушам стало больно, и тут вспышка вновь ослепила Харальда. Когда под веками перестали плавать разноцветные пятна, уже пела труба, давая приказ об атаке, а Свенельд, устало опустив руки, стоял один внутри гаснущего круга.
Ошеломленные атакой демона воины восставших сопротивление оказали вялое. Едва свежее, хоть и меньшее по численности войско Владетеля двинулось на них, началось бегство. Родовитые спасались, надеясь отсидеться в замках, а затем вымолить прощение у сеньора.
Яростно отбивались немногие. Самый большой отряд, почти в тысячу человек, сплотился вокруг знакомого черно-золотого знамени. Когда сопротивление сломили, Харальд увидел Торбьерна. С гордо поднятой головой и окровавленным лицом, среди вражеских воинов, что вели его в плен, он шел, словно победитель Ни страха, ни печали поражения не было на его лице.
Вечером, сунув монету знакомому десятнику, Харальд сумел пробраться к пленнику. Того держали в наспех сооруженной клетке из толстых прутьев, по углам которой постоянно дежурили четыре солдата.
Ощущая на себе любопытные взгляды, Харальд подошел к клетке и тихонько
– Торбьерн!
Тот дернулся, словно от удара, затем в синих глазах мелькнуло узнавание.
– А, это ты, просто Харальд. Что же, я рад тебя видеть, – Торбьерн усмехнулся и дернул себя за бороду, которая за прошедшие два с половиной года изрядно разрослась. – Даже несмотря на то, что я в клетке. Словно дикий зверь. А ты как? Стал магом?
– Да, то есть, нет... не совсем. – Харальд густо покраснел, не зная, как описать свое нынешнее состояние. – В общем, наемничаю.
– Это понятно. – Фон Ахар вновь дернул себя за бороду. – В чем уж ты не изменился – так это в неумении складывать слова в нужный момент. А в остальном – совсем другой.
– Не может быть! – воскликнул Харальд чуть громче, чем следовало, и взгляды стражников сразу из просто любопытных стали настороженными.
– Почему не может, – сказал, улыбнувшись Торбьерн. – Это нормально. Из юнца ты превратился в мужчину. Я думаю, многое повидал, и жизнь не раз прикладывала тебя мордой об стол.
– Всякое бывало, – неохотно ответил Харальд. – И мордой об стол, и копытом под зад, и еще хуже...
– И меня приложило, как видишь. – Бывший глава мятежников тяжко вздохнул. – Да видно, не подхожу я для этого мира. Никак не могу привыкнуть, что бывшие друзья могут стать врагами, и наоборот.
– Ну, первое я еще могу представить, – с сомнением сказал Харальд. – Но вот второе...
– Ничего, сможешь, – Торбьерн бросил взгляд за спину гостя. – Ладно, иди, а то десятник волнуется. Может, свидимся еще, не съест же меня Владетель.
Харальд зашагал прочь сквозь густеющие сумерки, а Торбьерн остался стоять, и горькая улыбка была на губах лихого рубаки и буяна.
После победоносной битвы наступил самый неприятный и занудный этап войны – выкуривание мятежных родовитых из замков. Если учесть, что западная часть Владения – сплошные леса, а замки разбросаны на довольно большие расстояния друг от друга, можно понять, что дело это долгое и муторное.
Торбьерна Харальд больше не видел. По слухам, после разговора с Владетелем его отправили куда-то, чуть не в жилище самого Свенельда.
Конное войско вместе с присоединившимся отрядом пехоты и лучников, без которых штурмовать даже частокол бессмысленно, бодро топало по узким лесным дорогам от одного замка к другому. Первые пять удалось совершенно спокойно взять без боя. Родовитые хозяева после недолгих размышлений сдавались. Подъемный мост опускался, и войска Владетеля входили в замок.
Грабить не грабили, но кое-что изымали, в основном провиант – на прокорм войска и драгоценности – в возмещение ущерба Владетелю.
Шестым в списке родовых убежищ оказался замок Закри, на что недвусмысленно указывал герб – Алый Медведь. Харальд, увидев его, заскрипел зубами от ярости.