#Я – мама, и я хочу на ручки! Ответы на вопросы, которые сводят родителей с ума

Бойдек Екатерина

Ну а если усталость уже так сильно накоплена, что даже нет сил самостоятельно позаботиться о себе, помощи близких или нет, или недостаточно, – возможно, потребуется помощь врача или психолога.

А вот теперь самое интересное. Чаще всего в практике я сталкиваюсь с тем, что простые советы не работают. Ну невозможно вот так взять и начать заботиться о себе, когда надо ж о детях заботиться, «все лучшее детям» и «я мать – я должна». Материнство, конечно, очень у нас в стране ассоциируется с героизмом (и даже с мазохизмом).

Все-таки я уверена, что фактор номер один в эмоциональном выгорании – это стремление к идеальному

материнству, к тому, чтобы дать детям все. И это отнимает огромное количество жизненных сил.

А детям не нужно «все», им нужно «достаточно». Им не нужна «идеальная мать», нужна «достаточно хорошая». Такая, у которой есть силы, а не которая в итоге дойдет до эмоционального выгорания, заболеет или потеряет вкус к жизни.

Есть еще, кстати, печальный вариант, к чему может привести хроническая усталость и эмоциональное выгорание. Устав от погони за недостижимым «идеалом», от постоянного недовольства собой, психика защищается тем, что ощущение «плохости» переносится на ребенка. То есть уже не я «плохая мать», а ребенок такой. И не мне надо стараться, а его заставить измениться «к лучшему». Вот если бы он, засранец, был бы другим, вел бы себя по-другому, тогда б я не раздражалась, конечно, не орала и не «пилила» его.

К сожалению, родители, которые живут в таком ощущении – «мой ребенок плохой (ленивый, глупый, врун и т. п.), поэтому я могу с ним себя вести так, как веду» – имеют гораздо меньше шансов на изменение ситуации, чем родители, которые переживают собственную «плохость» через вину и другие малоприятные чувства.

Катя, то есть можно сказать, что вот эти мои чувства разочарованности и вины помогают мне прервать эту историю? Получается, хорошо, что для меня все это не стало нормой?

Именно. Ведь если ты чувствуешь, что во всем виноват ребенок, то ты будешь его и исправлять. А он будет сопротивляться этому, потому что его-то потребность быть принятым таким, какой он есть. И войне этой не будет конца, и минимальная цена в ней – испорченные отношения между вами.

А вина за собственные действия позволяет тебе понять еще раз, что для тебя неправильно. И искать пути сделать все-таки как-то по-другому. Разочарование тоже помогает понять, что да, ты не соответствуешь собственному идеалу матери. И возможно, пересмотреть этот недостижимый идеал.

Хотя бывает вина вредная и чрезмерная, и разочарование может не вести к исправлениям. Так происходит, например, когда идеал не пересматривается.

Подожди, ну а может, все-таки они специально меня доводят? Видят же, что я нервничаю, а они драться начинают, клянчить конфеты и шоколадки, делают дома погром, выливают на себя суп и все в таком духе. Ощущение, что дети прямо «подыгрывают» мне – нарочно становятся такими гаденышами.

Ха. Ты сейчас удивишься, но они это делают специально. Не осознанно, но с определенной целью. Детям очень надо убедиться в твоей надежности, что ты точно можешь быть им опорой. И когда ты начинаешь нервничать, дети тоже, не понимая, что происходит, начинают волноваться: Мама вообще в доступе? Она взрослая? Справляется? Мы можем на нее рассчитывать? Наша связь в порядке?

Дети проверяют именно это своим «плохим поведением». Они не делают это, чтобы взбесить тебя. Никакого биологического и психологического резона у детей бесить своих родителей нет.

Слава богу (смеются).

А как быть в стрессовых

ситуациях, когда ну невозможно сдержаться, чтобы не наорать?

Недавно я летела с детьми на самолете без мужа. Я боюсь летать, это для меня всегда большой стресс. А тут с двумя детьми, 4,5 часа и без всякой помощи. Самолет попал в турбулентность, мне физически стало очень плохо, не у кого попросить поддержки, я стараюсь делать вид, что со мной все нормально, чтобы детям не передался мой страх. Но дети в это время роняют еду из лотков, рыбная котлета сына летит на дочку, рис рассыпается по креслу, я готова взорваться от напряжения!

Впереди меня ряд занимает семья с детьми, и я слышу, как мама грубо кричит на детей. Мне больно это слышать самой и внутренне я ее осуждаю: «Хочешь конфету?» – «Да, мама!» – «Тогда спи! Проснешься, будет конфета» – «Но я не хочу спать!» – «Спи, я сказала!» – «Зачем?» – «За мясом!»

Я ошарашена и в то же время почему-то сама начинаю орать на своих детей: «Господи, как вы меня достали! Я не полечу с вами на самолете никогда! Посмотри, что ты творишь! Собирай это сам! Ну что мне делать?»

Та женщина в ряду впереди как будто мое отражение. Это так горько, стыдно и противно осознавать, но сделать я тогда ничего не могла.

Эта ситуация не связана с кризисом, не связана с накопленной усталостью, но связана со стрессом, с повышенной для тебя сложностью. Но, как и в предыдущих ситуациях, тебе самой в первую очередь тогда нужна была помощь. И важно знать для себя те ситуации, которые для тебя стрессовые и отнимают у тебя больше сил.

Когда ты знаешь, например, что перелет для тебя нервное мероприятие, ты можешь организовать себе помощь. Внешняя помощь не всегда возможна, но можно внутренне себя поддержать, сказать себе: «Сегодня тебе предстоит тяжелое дело – полет на самолете, да еще и с детьми. Знаю, как тебе это сложно дается. Жалко, что так получается. Но что делать. Ты справишься». Как-то так. Тогда, во-первых, волнение снижается, во-вторых, внимательней становишься к любому нарастающему напряжению.

Я помню, когда Паша пошел в детский сад, для меня мучительно было рано вставать и собирать его. Надо было не опаздывать, все делать быстро, а утром мне особенно тяжело. Я пребывала в постоянном раздражении с утра, подгоняла Пашу, сборы превращались в какой-то локальный ад.

Я винила себя за то, что не могу лечь раньше, что не могу встать раньше, что не могу быстро собраться, и так далее. Все это продолжалось до тех пор, пока я не пожалела себя. Я сказала себе: «Мусечка моя, так тебе тяжело вставать рано!» И все! Просто признала, что мне тяжело, и посочувствовала себе. И это сняло напряжение, и раздражение тоже ушло.

И еще можно говорить детям про то, что вот сейчас такая ситуация, когда я обычно сильнее волнуюсь. И могу вдруг что-то сказать неприятное или накричать. Но вообще я их люблю. И хоть волнуюсь, но в целом справляюсь и все та же взрослая мама.

Это тоже снимает напряжение. Только не надо перекладывать на них ответственность за свой срыв. Даже после предупреждения о том, что тебе тяжелее, чем обычно, они не обязаны «хорошо себя вести» и «не нервировать мамочку».

Когда мы приземлились, я сказала Эрику, что мне было тяжело с ними весь день в дороге, у нас задержался рейс, мы с утра измотаны, и я сожалею, что сорвалась на него. Эти мои слова как-то компенсировали весь тот ужас, который я причинила своим детям?