Я – начальник, ты – дурак (сборник)
Шрифт:
Он знал, что наступит время, и он отдаст людям все тайны, которые открылись ему в бесконечном созерцании мира. И тогда люди поймут, как велик мир, который их окружает, и как он мал. Что он зависит от людей, от каждого человека. Люди поймут это и станут жить в единстве с миром, ощущая себя его частью… и в то же время его властителями… и друзьями.
Это будет… Он знает это. Но это будет ещё нескоро, а пока он лежит в кроватке, широко раскрыв большие ясные глаза и, кажется, о чем-то думает.
Где-то на земле
Ко
— Мы хотим завоевать вашу землю, — заявил он, выпустив клуб дыма (он курил сигару и был в смокинге), — в наше личное пользование. Я выражаюсь ясно?
— Валяйте, — произнёс я, усаживаясь на край верстака. Ветерок из окна колыхал белоснежные занавески.
— Мы это делаем потому, — продолжал пришелец, — что вы не способны развивать собственную цивилизацию. Вы загубили множество великих открытий, даже не сделав их.
Я с интересом смотрел на него. Где-то я его уже видел. Где-то на Земле. В коридоре что-то мерно звякало. Прокатили тележку.
— Но мы не можем появиться на Земле лично, управляя ею. В этом виновата Галактическая этика, ну и… Короче: вы нам нужны и подходите. Вы станете управлять Землей от нашего имени, а мы научим вас тому, что умеем мы, и чего вы ещё не умеете. Вы сможете передвигать предметы силой мысли, перемещаться по собственной воле в пространстве, сможете телепатировать… Вы согласны?
Я задумался. Через открытое окно ко мне доносились обрывки разговора: «Где-то на Земле?..» — услышал я кусок фразы и ответное:
«Конечно…»
— Не делайте этого, — попросил я. — Зачем? Зачем вам всё это нужно? Зачем вы вмешиваетесь? Ведь всё равно у вас ничего не получится…
— Как это? — удивился пришелец. — У нас всегда всё получается. У нас есть гиперонные излучатели… вы знаете о таких?
Я развёл руками.
— Ну вот. И кроме этого… Но вы отказались? Тогда…
От пришельца следовало избавляться. И не из-за его угроз, нет. Просто ко мне вскоре должны были прийти, а он… Словом, он был здесь лишним.
Я глубоко вздохнул, как бы сожалея о прерывающемся разговоре, и оглядел пришельца сверху вниз, проведя вдоль него глубокомысленную черту, по которой он и разделился надвое. Затем я сделал ещё несколько беспорядочных движений глазами, образуя сложную пространственную конфигурацию, провёл множество мелких беспорядочных рассечений на нём, а образовавшиеся кусочки аннигилировал.
— Зря вы так, — послышался голос пришельца, — не поможет, это ведь всего-навсего внешняя оболочка.
Как же я сразу не догадался! Что ж, попробуем иначе.
Медленным образом вывернув четвёртое измерение, я нашёл в нём точку соприкосновения с пятым, модулем ввёл пришельца в получившуюся четырёхмерную полусферу и закапсулировал её.
Но и это не помогло, пришелец оказался на редкость настырным: он явился передо мной почти в прежнем виде, разве что чуть более взъерошенный
— У вас ничего не выйдет, — решительно заявил он, — знаем мы все эти штучки.
Я хмыкнул, но дело следовало доводить до конца. Пришелец ещё не успел ничего предпринять, как я, используя алогийные методы, перевёл его тадийно в субгТ-онное состояние с разведением вдоль кобса фаронных контуалей (так называемая К-овназия), обратился к дальним мезиц-фоп-перцепториям и затем ралейно ввёл образовавшийся фокр в куантонный добль. И окружил его нуль-фазой. Или нуль-средой, если хотите.
— Неужели это конец? — услышал я слабеющий голос пришельца, чуть доносящийся сквозь эвтехи.
— Ну, ещё бы. Земляне тоже кое-что умеют, — самодовольно ответил я и снова взялся за напильник: надо было докончить вечный двигатель и уничтожить верстак до прихода главного врача психиатрической клиники. Нам эти вещи почему-то запрещали.
Крыса
Эта крыса была особенно большая и злобная. Я прижал её сапогом к стене только потому, что мне посчастливилось: услышал какой-то шум, взглянул вниз, быстро среагировал — и крыса оказалась зажатой между моей правой ногой и стеной.
Я хотел ударом левой ноги добить её, но размахиваться было неудобно, я боялся потерять равновесие и потому ещё сильнее притиснул её к стене, стараясь просто задавить, перекрыв кислород.
— Пусти, — прохрипела она. — Задушишь…
Если я сразу не отпустил её, то только потому, что окаменел. В самом буквальном смысле: замер в неподвижности и не мог двинуть ни ногой, ни рукой. Потом всё же опомнился:
— Так ты разговариваешь, — и наклонился к ней, не отнимая сапога от стены.
— Как видишь, — не без ехидства заметила крыса, хотя в таком положении ей, пожалуй, приходилось трудновато иронизировать. — Ну, отпусти.
— А кусаться не будешь? — спросил я, протягивая руку.
— Не буду, — пообещала крыса.
Тогда я схватил её за загривок и быстро посадил в стоявшую рядом старую птичью клетку — раньше я держал волнистых попугайчиков, потом отдал их в детский сад, а клетка осталась.
— Откуда ты такая взялась… разговорчивая, — я подбирал слова, пытаясь прийти в себя. Разговор с крысой? Бред! Но вот вон, этот бред — в клетке.
— Откуда и все, — крыса явно издевалась.
— Нет, а почему ты говоришь? — я постепенно приходил в себя, хотя ещё не пришёл окончательно.
— Другой вопрос, — крыса стояла на задних лапках, держась передними за прутья решётки. — Научилась. Неужели трудно?
— Ну, не знаю… А зачем? — глупый вопрос, но почему-то больше в голову ничего не приходило.
— Чтоб понимать, о чём вы говорите, — любезно ответила крыса.
— Я… да что я говорю! Почему ты разумная? Ты что, инопланетянин?
Крыса снова усмехнулась:
— Зачем же так? Странные вы, люди. Стой вам встретить что-нибудь необычное и сразу же: не ваше, с другой планеты.