Я надену чёрное
Шрифт:
— О, ну мальчишники обычно интереснее девичников, — ответила Нянюшка с озорной искоркой. — А у счастливчика есть дружки?
— Ну, есть несколько дворянчиков из семей побогаче, но те, с кем он хорошо знаком, живут здесь в деревне. Понимаешь, мы выросли вместе. И никто из них не посмеет кинуть Барона в свинарник!
— А твой молодой человек? — Нянюшка махнула в сторону Престона, стоявшего поблизости.
Кажется он всегда оказывался поблизости.
— Престон? — переспросила Тиффани, — не думаю, что он хорошо знает Барона. И в любом случае… — она остановилась и подумала. «Молодой человек?»
Она обернулась и посмотрела на Нянюшку, стоявшую спрятав руки за спину, и подняв голову к потолку с видом невинного ангела, которому, однако, в юности приходилось встречать парочку демонов. В этом была вся Нянюшка Ягг.
Престон сделал шаг вперед и снял каску перед Нянюшкой Ягг.
— Опасаюсь, мадам, что для меня, как для человека военного, приложить руки к непосредственному командующему будет против правил, — сказал он. — Если бы не это, я бы исполнил это с большим удовольствием.
Нянюшка одобрительно кивнула на подобный многословный ответ, и подмигнула Тиффани, которая на это покраснела от пяток до макушки. При виде этого улыбка ведьмы стала такой широкой, что подошла бы тыкве.
— Ой-ой-ой, — сказала она. — Похоже, этому местечку нужно немножко веселья. Но, слава богам, я здесь!
У Нянюшки Ягг было золотое сердце, хотя, если вас было легко шокировать, то в беседе с ней на любую тему было лучше зажимать уши руками. Но в этом есть здравый смысл, не так ли?
— Нянюшка, мы же на похоронах!
Но тон её голоса не мог поколебать старую ведьму.
— Разве он не был хорошим человеком?
Тиффани колебалась только мгновение.
— Он стал добрее.
Ничто не могло ускользнуть от Нянюшки Ягг.
— О, да, полагаю, твоя бабуля обучила его манерам. Но ведь скончался он хорошим человеком? Хорошо. Станут ли о нём вспоминать с любовью?
Тиффани постаралась не замечать внезапную сухость во рту, и сумела выдавить:
— О, да, естественно. Каждый житель.
— И ты проследила за тем, чтобы он ушёл как следует? Забрала его боль?
— Нянюшка, я бы сказала, у него была превосходная смерть. Лучшим вариантом было бы только не умирать совсем.
— Отличная работа. Не знаешь, какая у него была любимая песня?
— Ах, да! Это «Соловей», — ответила Тиффани.
— Ага, припоминаю. У нас дома её называют «Радость и очарование». Просто подпой, и скоро мы приведем их в нужное настроение.
С этими словами пожилая ведьма сграбастала проходившего мимо официанта за плечо и подхватила полную кружку с его подноса, затем, словно юная девочка, вскочила на стол и громким голосом старшины в казарме попросила тишины:
— Дамы и господа! Чтобы отметить славно прожитую жизнь и лёгкий уход нашего друга и Барона, меня попросили исполнить его любимую песню. Прошу присоединяться, если хватит дыхания!
Пораженная Тиффани молча слушала. На публике Нянюшка Ягг показывала мастер-класс или точнее высший класс. Она обращалась к полностью незнакомым людям как к давним знакомым, и они отвечали ей так, словно так оно и было. Встрепенувшись от чрезвычайно хорошего для старой женщины с единственным зубом голоса, недоумевающие люди из вторых рядов сперва начали нестройно и негромко подпевать, однако к концу второго куплета их голоса окрепли, и они превратились в хор. Они были у неё в руках. Тиффани заплакала, и сквозь слёзы она видела маленького мальчика в новеньком твидовом, резко пахнущем костюмчике, шагающего рука об руку с отцом под мерцающими звездами.
Затем она увидела слезы в глазах окружающих, включая пастора Эгга и даже Герцогини. Это были отголоски потерь и воспоминаний, и весь зал словно задышал в такт.
«Мне нужно этому научиться, — подумала Тиффани. — Я хотела изучить огонь и боль, но вместо этого следовало изучать людей. И еще научиться петь получше индюшки…»
Песня закончилась, и очнувшиеся люди стали оглядываться по сторонам и друг на друга, но тут ботинок Нянюшки Ягг стал отбивать ритм на столе:
— Пляши, пляши, саван свой встряхни, Пляши, пляши с песней дудки в такт. Все вокруг должны плясать, это точный факт. Со мною вместе саван свой встряхни [45] .45
В представленном
Тиффани подумала: «Разве это хорошая песня для похорон?» — а потом: — «Ну конечно! У неё отличная мелодия, и в ней говорится о том, что однажды мы умрём, однако, и это важно, мы ещё не умерли.»
И вот Нянюшка Ягг спрыгнула со стола, подхватила пастора Эгга, и закрутилась с ним в танце, напевая:
— Будьте уверены, вас от смерти Ни один священник не спасет.У пастора хватило чувства юмора, чтобы рассмеяться и Люди зааплодировали, чего Тиффани совсем не ожидала услышать на похоронах. Ей страстно, очень страстно, хотелось быть похожей на Нянюшку Ягг, которая так хорошо разбиралась в людях, и знала, как уместнее нарушить тишину задорным спехом.
Вдруг аплодисменты смолкли, и мужской голос затянул [46] :
— В далекой долине, в ее глубине, Склони свою голову, там ветер шумит. Прислушайся, милый, как ветер шумит. Склони свою голову, как ветер шумит…И внезапно повисла тишина, поражённая серебряным голосом сержанта.
Нянюшка Ягг шмыгнула к Тиффани:
— Так, похоже я их разогрела. Слышишь, как они прочищают горло? Полагаю, к концу вечера даже пастор споёт! А я пока пойду поищу, что бы выпить. Пение, работка, вызывающая жажду. — Она подмигнула: — Сначала мы люди, а уж потом ведьмы. Трудно запомнить, зато выполнить проще.
46
Сержант исполняет известную американскую народную балладу «В далекой долине», известную так же как «Письмо из бирмингемской тюрьмы» (перевод мой):
В далекой долине, в ее глубине, Склони свою голову, там ветер шумит. Прислушайся, милый, как ветер шумит. Склони свою голову, как ветер шумит. Розы любят солнце, фиалки росу. Небесные ангелы знают, тебя я люблю. Они знают, милый, как я тебя люблю. Ангелы знают, что я тебя люблю. Заберусь на башню до неба вышиной, Чтобы увидеть, как он поедет домой. Чтоб увидеть как, о, чтоб увидеть как, Чтоб увидеть, как он поедет домой. Если разлюбил, кого хочешь люби. Разомкни объятье, сердечко отпусти, Сердечко отпусти, милый, сердечко отпусти. Разомкни объятье, мое сердце отпусти. Напиши письмишко, по почте отправь. Отправь его на адрес бирмингемской тюрьмы. Отправь его, милый, на адрес тюрьмы. Отправь его на адрес бирмингемской тюрьмы. Розы любят солнце, фиалки росу. Небесные ангелы знают, тебя я люблю. Они знают, милый, как я тебя люблю. Ангелы знают, что я тебя люблю.Это было колдовство, магия, которая превратила зал, заполненный незнакомыми друг другу людьми, в общество, в котором каждый знал, что он среди друзей. И прямо сейчас кроме этого ничто иное не имело значения. В этот момент Престон похлопал её по плечу. На его лице была странная встревоженная улыбка.
— Простите, мисс, но я, к несчастью, при исполнении, и, как я полагаю, вам нужно знать, что у нас три новых гостя.
— Может, просто проведешь меня к ним?
— И рад бы, вот только они застряли, на крыше. И должен сказать, мисс, шум который производят три ведьмы включает очень много проклятий.