Я надену платье цвета ночи

Пратчетт Терри

Летиция выдрала из плетня ещё два прутика и воткнула в землю перед собой. На них тут же зажглись голубоватые огоньки.

— Ну, для других, может, и шутки, — сказала Тиффани, но для тебя он, вполне возможно, готовил бы жареных кур.

— Правда? Ты правда так думаешь? — взволнованно спросила Летиция.

— Сомневаюсь, могу ли я думать как следует, будучи закопанной вниз головой в ведро с песком, — проворчала Тиффани. — Знаешь, твой трюк, который вроде как из книжки мисс Анхузы, напоминает, скорее, магию волшебников. Слушай, мне очень жаль и всё такое, но эта книга — чистое боффо. Она не настоящая.

Она для людей, которые полагают, будто ведьмовство заключается в цветах, приворотных зельях и танцах под луной без трусов. Представить не могу, какая настоящая ведьма на такое способна… — тут Тиффани сделала паузу, и (потому что была по натуре честной девушкой) добавила: — ну, разве что, Нянюшка Ягг, когда на неё найдёт. В той книге колдовство в чистом виде, без шелухи, хотя настоящее ведьмовство только шелуха и есть, если разобраться. И вот, ты отнимаешь эту глупую книжку у хихикающих служанок, применяешь рецепт на меня… и он работает! У тебя в роду были настоящие ведьмы?

Летиция покачала головой, и её длинные светлые волосы заблестели даже в лунном свете.

— Ничего такого не слышала. Мой дед был алхимиком, но не профессиональным, конечно. Вот почему у нашего особняка напрочь отсутствует восточное крыло. Моя мать… нет, представить не могу, как она колдует! А ты можешь?

— Она? Никоим образом!

— Вот и я ни разу ничего подобного не видела. Хотя она желает только добра. Говорит, моё счастье — её единственная цель. Она потеряла свою семью на пожаре, знаешь? Потеряла всё.

Сердиться на эту девушку было невозможно, как на сбитого с толку щенка, но Тиффани не удержалась:

— А ты тоже желала только добра? Ну, когда делала мою куклу и совала в ведро с песком?

Похоже, где-то внутри Летиции скрывалось полное до краёв водохранилище. Стоило плеснуть туда ещё хотя бы чашку воды, и немедленно начинался потоп.

— Ладно, ладно! — поспешно сказала Тиффани. — Я не злюсь, честно. Более того, я очень надеюсь, что дело всего лишь в твоём глупом колдовстве. Отмени его, и всё будет прощено. Только не начинай снова рыдать, тут и без того сыро.

Летиция всхлипнула.

— О, но ведь я сотворила заклинание не здесь. Ведро осталось дома. В библиотеке.

Последнее слово задело какую-то струну в душе Тиффани.

— Библиотека? С книжками?

Обычно ведьмы не слишком увлекались книгами, но Тиффни прочла все, какие смогла отыскать. Никогда не знаешь заранее, что интересное там обнаружится.

— Для этого времени года сейчас очень тепло, — сказала она. — А твой дом недалеко отсюда, так? Потратим всего пару часов, и ты будешь снова в своей постельке ещё до рассвета.

Впервые с тех пор, как Тиффани её повстречала, Летиция улыбнулась по-настоящему.

— Можно, на этот раз я сяду спереди? — спросила она.

Тиффани летела низко над полями.

Луна была почти полной — настоящая луна времени сбора урожая, похожая на монетку кроваво-красного цвета. Это из-за дыма горящей стерни, который густой пеленой висел в воздухе. Каким образом голубоватый дымок делал ночное светило красным, Тиффани не знала, впрочем, лететь аж до самой луны, чтобы выяснить, она и не собиралась.

Летиция, похоже, пребывала на седьмом небе от

счастья. Она постоянно болтала, что, честно говоря, было куда лучше нытья. Девушка была всего на восемь дней младше Тиффани, которая точно знала об этом, потому что в своё время потратила немало сил на разведку. Впрочем, цифры мало что значили, ощущения были важнее. Тиффани чувствовала, что годится Летиции в матери. Странно, однако Петулия, Анаграмма и другие ведьмы в горах не раз говорили Тиффани, тоже самое: ведьма стареет изнутри.

Ты делаешь то, что необходимо, даже если тебя от этого не просто тошнит, а сгибает в дугу и выкручивает наизнанку. Порой ты видишь такое, чего никто не должен видеть. И (обычно в темноте и одиночестве) ты просто исполняешь свой долг. Если в какой-нибудь богом забытой деревушке ты принимаешь первые роды, которые вдруг идут совсем не так, как надо бы, неплохо, если рядом окажется старая опытная повитуха, пусть не для помощи, а хотя бы для моральной поддержки; но всё равно, когда придёт пора принимать жизненно важное решение, его примешь ты, потому что ты ведьма. И порой это не выбор между плохим и хорошим, а выбор между плохим и худшим: «правильного» выбора нет, есть просто… выбор.

Тут Тиффани заметила какую-то тень, которая скользила по освещённому луной полю, легко выдерживая скорость летящей метлы. Существо бежало под ней несколько минут, а потом совершило головокружительный кульбит и рванулось обратно, мгновенно скрывшись в тенях и отблесках лунного света.

«Зайчиха мчится, прямо в огонь, — подумала Тиффани. — И у меня такое ощущение, что я тоже».

Кипсек Холл располагался на дальнем конце Мела, и это действительно был самый дальний конец, потому что здесь мел исчезал, уступая место глине и гравию. Тут был парк, заросший высокими деревьями — целым лесом, — и фонтаны перед домом, который, фактически, чрезвычайно расширял понятие «дом», являясь скорее доброй дюжиной строений, слепленных вместе. Друг к другу жались всякие флигеля, пристройки и большой декоративный пруд, а венчал всё это флюгер в виде цапли, в который Тиффани чуть не врезалась.

— Сколько народу тут живёт? — спросила Тиффани, осторожно опуская метлу на то, что выглядело лужайкой, но оказалось густыми зарослями высокой сухой травы. Встревоженные их воздушным вторжением, во все стороны бросились испуганные кролики.

— Сейчас только я и матушка, — ответила Летиция, спрыгивая в шуршащую мёртвую траву. — Ну и слуги, конечно. Их у нас много. Не волнуйся, в это время все они уже спят.

— Сколько слуг нужно для вас двоих? — заинтересовалась Тиффани.

— Двести пятьдесят, примерно.

— Не верю.

Летиция, уже шагавшая к входу в дом, обернулась.

— Ну, считая семьи, у нас работает около сорока человек на ферме, ещё двадцать на молочном заводе, двадцать четыре на лесопилке, и ещё семьдесят пять в саду, включая банановую теплицу, ананасную теплицу, парник для дынь и форелевый пруд. Остальные трудятся в доме престарелых.

— Это ещё что такое?

Летиция остановила руку на полпути к ржавой дверной ручке.

— Ты считаешь матушку очень грубой и властной, так?