Я надену платье цвета ночи
Шрифт:
— Кажется, сын отлично усвоил уроки, — съязвила Тиффани, но отец остановил её, подняв руку.
— А потом появилась Молли, — продолжал он. — Не то чтобы Молли и Сет были созданы друг для друга, потому что, честно говоря, никто из них не создан ни для кого, но вместе они были счастливы, кажется. Сет в те времена работал извозчиком, возил шерсть порой до самого большого города. Для такой работы много ума не надо, и некоторые овцы были явно умнее, чем он, однако он делал полезное дело, приносил в дом деньги, и никто не думал о нём плохо. Проблема в том, что Молли
— Я знаю, на что ты намекаешь, папа, — вмешалась Тиффани, чтобы помочь отцу, но тот проигнорировал её помощь.
— Молли, в общем, не плохая, — сказал он. — Просто, кажется, она не совсем понимала, что творит, а объяснить ей никто не удосужился. Через деревню, между тем, проезжало много путешественников, порой довольно симпатичных.
Тиффани стало его жаль. Вот он сидит здесь, с несчастным видом пытаясь объяснить своей маленькой девочке вещи, о которых его маленькой девочке знать не полагалось.
Поэтому она снова поцеловала его в щёку.
— Я знаю, папа, я действительно знаю. Эмбер на самом деле не его дочь, верно?
— Ну, я такого не говорил. Может, и его, — неловко заспорил отец.
«В этом всё и дело», — подумала Тиффани. Если бы Сет Пуст был уверен хоть в чём-то, он, возможно, примирился бы с фактами. Наверное. Кто знает.
Но он не был уверен; иногда ему казалось, что он знает правду, а иногда он подозревал худшее. У человека, не привыкшего размышлять, вроде Пуста, мрачные подозрения так и блуждают в голове, пока окончательно не спутают все мысли. А когда у такого типа отказывают мозги, он тут же начинает махать кулаками.
Отец пристально смотрел на неё.
— Ты знакома с такими делами.
— Мы называем их «изнанка жизни». Каждая ведьма с ней знакома. Пожалуйста, попробуй понять меня, отец. Я видела много ужасного, тем более ужасного, что оно считается вроде как нормой. Маленькие семейные тайны и прочее, что происходит за закрытыми дверьми. И хорошее, и плохое, я не стану тебе рассказывать. Это просто часть нашей работы! Со временем учишься понимать всякое.
— Ну, знаешь ли, жизнь тут у всех не сахар, — начал отец. — Помню, как-то…
— Неподалёку от Ломтя жила одна старушка, — перебила его Тиффани. — Однажды она умерла в своей постели. Тут ничего особенно ужасного нет: просто тихо угасла от старости. Но она пролежала там два месяца, прежде чем соседи смекнули, что дело плохо. Они там вообще какие-то странные, в этом Ломте. Самое худшее, что её кошки не могли выбраться из дома, и начали поедать труп. Старушка была страстной кошатницей, и, наверное, не очень-то и возражала бы против такого оборота дела, но одна из кошек вдобавок еще и котят принесла. Прямо в той самой кровати. Представь, как я намучалась, пристраивая котят по домам, пришлось везти их в дальние края, где об этой истории ещё не слышали. Премилые, кстати, были котятки, с голубыми глазками.
— Гм, — начал её отец. — Когда ты сказала «в
— Прямо рядом с трупом, да, — кивнула Тиффани. — Я постоянно имею дело с мёртвыми, па. С непривычки, конечно, подташнивает, а потом понимаешь, что смерть — это просто часть жизни. Лучше всего составить в уме список необходимых дел, а потом начать их выполнять, одно за другим, такой способ помогает не волноваться зря. Ну, может, поплачешь немного, но это ничего, это нормально.
— И никто тебе не помог?
— Нет, отчего же, некоторые местные леди помогли, когда я их об этом попросила, но, по правде говоря, до этой старушки никому не было дела. Такое бывает. Окружающие предпочитают спрятать головы в песок. — Она помолчала. — Пап, мы ведь не пользуемся сейчас старым каменным амбаром? Попросишь парней вычистить его для меня?
— Конечно, — ответил отец. — Можно узнать, зачем?
Тиффани оценила его деликатность; всё-таки он разговаривал с ведьмой.
— Есть у меня одна мысль, — ответила она. — Полагаю, этому амбару найдётся хорошее применение. Пока это лишь идея, а почистить его в любом случае не помешает.
— Но всё равно, я очень горжусь, глядя, как ты летаешь туда-сюда на этой своей метле, — пробормотал отец. — Это ведь магия, верно?
«Всем хочется верить в магию», — подумала Тиффани. Ну что тут скажешь? «Нет, не магия»? Или: «Да, магия, но не такая, как ты думаешь»? Всем хочется верить, что ведьма может изменить мир, просто щёлкнув пальцами.
— Гномы делают летающие мётлы, — сказала она. — И я понятия не имею, как они действуют. Не свалиться, когда летишь — вот это искусство.
Злая музыка окончательно стихла. Может, оттого, что ей нечего было больше делать, а может — вот это удача — музыканты сообразили, что если прямо сейчас вернуться в паб, можно до закрытия успеть пропустить ещё по кружечке.
Мистер Болит поднялся на ноги.
— Думаю, девушку лучше забрать к нам домой, так?
— Молодую женщину, — поправила Тиффани, склонившись над пациенткой.
— Что?
— Молодую женщину, — повторила Тиффани. — Уж это она заслужила. Нет, вначале я собираюсь забрать её кое-куда ещё. Ей нужна помощь, которая мне не по силам. Можешь раздобыть для меня моток веревки? У меня есть кожаный ремень на метле, но, боюсь, его будет недостаточно.
Она услыхала шорох на сеновале над головой и улыбнулась. Некоторые друзья так надёжны.
Но мистер Болит был, видимо, шокирован.
— Ты забираешь её?
— Недалеко. Слушай, не беспокойся. Пусть мама приготовит кровать, я скоро привезу её обратно.
Отец понизил голос.
— Это они, да? Всё ещё преследуют тебя?
— Ну, они обещали этого не делать, но ты же знаешь, какие врунишки эти Нак-Мак-Фиглы!
День выдался длинный и весьма непростой, иначе она не стала бы делать подобных провокационных замечаний, но — вот чудеса! — в ответ не раздалось ни единого протеста. К её собственному изумлению, недостаток Фиглов вокруг оказался почти таким же раздражающим, как и переизбыток.