Я научу тебя любить

Акулова Мария

— Она не дает человеку жить. Просто потому, что Аня ей не нравится. Это, блять, не анонимки. Это, блять, не на меня…

— Успокойся, завелся чего?

— Она распускает слухи. Она пакостит. Она методично уничтожает мне человека. Понимаешь?

— Это их разборки, Корней, почему…

— Да не разборки это! Она ее убивает. Аня не в состоянии сопротивляться. Тебе все равно. Ты ее не знаешь…

— И знать не хочу.

— Да посрать. Я просто прошу. Уволь ее. Я никогда с таким не обращался. И больше не обращусь. Но ее надо уволить.

— Потому

что так попросила твоя Аня? Теперь она у нас решает?

— Блять…

Корней не выдержал. Оттолкнулся от стола, отошел, выдохнул, проводя по волосам.

Хотел же ведь хладнокровно. Хотел. Просто расписать ситуацию без эмоций. Просто объяснить, что держать таких людей — опасно. Не только из-за Ани. В принципе.

Но вместо этого сходу сорвался. Сделал круг по кабинету, зная, что Самарский смотрит на него, но ничего не говорит. Снова вернулся к столу, снова уперся кулаками.

— Ярослав, это не тебе она всю ночь плачет так, что сил нет. Потому что люди, сука, злые. Эта тварь мелкая доведет Аню до того, что она в метро зайдет и под поезд сиганет. Мне потом как жить? Делать что мне? Ты же сам говорил, что у тебя дети. Девочки. Ты подумай, что ты делал бы, если с ними вот так… Мне пойти и самому ее прибить, чтобы точно моей Ане не навредила больше?

— Успокойся, Корней. Пожалуйста…

Изменение настроения Самарского было очевидным. Из глаз быстро пропал упрямый блеск. Он посмотрел по-новому. По-новому же заговорил.

— Сядь. Сядь и успокойся. И нормально давай. Что Олеся сделала твоей Ане. Почему я должен ее уволить? Что у вас там происходит?

Просьбу Корней не исполнил. Продолжил стоять. Но приглушить эмоции попытался. Сделал несколько глубоких вдохов, снова глядя за окно, вспоминая ночь, потом на Ярослава.

— Она очень мягкий человек, Ярослав. Добрый. И мягкий. Она не заслужила, чтобы ее полоскали. Твоя Олеся ее в шалавы записала, а я ее девочкой взял, понимаешь? Она всего боится. Она во всем и так преодолевает. У нее сложная судьба. Она не заслужила, чтобы ее вот так… Она не умеет давать отпор. Но она, блять, и не должна его давать! Она работать сюда пришла, а не объясняться перед девками, с кем и почему спит. Ее не должны трогать! Ее не за что трогать! Она старается. Ты же сам ее видел… Что и кому она может сделать плохого?

— Тебе…

Ярослав сказал, Корней шумно выдохнул. Прекрасно понял, что имеется в виду. Просто прекрасно. Но это обсуждать было бессмысленно, когда и так все налицо.

— Уволь ассистентку, пожалуйста. Иначе уйду я. Я не позволю так вести себя с Аней. И да. Это шантаж. И да. Я правда готов уйти.

— Задрал ты меня, Высоцкий. Ей-богу, задрал. И Аня твоя тоже… Без вас как-то легче.

— Мне заявление писать? — Ярослав произнес, Корней потянулся за ручкой. Готов был, не юлил. Слишком на взводе. Слишком важно.

— Успокойся. Я тебя услышал. Меня не надо шантажировать. Я разберусь. А ты…

— Мы придем в офис,

когда ее тут не будет. У Ани отпуск. Сессия. Я на дистанционном. Это принципиально.

— Ты мне условия ставишь, сроки определяешь, понимаешь вообще?

— Понимаю. Ты просто… Ты не слышал ее, Ярослав. Я правда боюсь. Еще одна такая стычка — и я ее не соберу.

Корней сказал, даже не пытаясь скрыть во взгляде страх. Мужчины смотрели друг на друга довольно долго. Пока наконец-то Ярослав не кивнул, не потянулся к бровям, провел по ним…

— Что ж ты себе такую хрупкую-то выбрал… Высоцкий…

Вроде бы вопрос задал, а ответа не ждал. Знал просто, что вот сейчас, если посмотреть в лицо Корнея, на нем впервые за весь разговор, а скорее всего и за день, появится усмешка. Многозначительная и бессмысленная без словесной интерпретации…

— Спасибо вам, Ярослав Анатольевич.

После чего Высоцкий снова выпрямится, кивнет, резко вспоминая, что они вроде как на вы… зашагает к двери…

— Олесе скажи, чтобы зашла…

Ухмыльнется еще раз, дергая ручку на себя… Сделает несколько шагов к стойке, чувствуя самое настоящее удовольствие из-за того, как соплюха вздрагивает. Смотрит глубоко оскорбленным взглядом… Отводит его.

— К начальнику зайди. Ждет. Ему поплачешь. У меня другие слезы. Благодаря тебе.

Корней вышел, в кабинет уже не возвращался. Сразу к лифтам, на парковку, вновь домой. В тихую квартиру. В тихую же спальню. Туда, где Аня по-прежнему спит. Прямо в джинсах и пуловере лечь рядом. Прижать к себе. Спиной в грудь. Вдохнуть медовый запах волос. Почувствовать, как бьется сердце. Выдохнуть…

— Ты вернулся… Я сейчас… — прижать плотнее, когда попытается зачем-то куда-то рвануть.

— Не дергайся. Лежи просто. Успокоиться дай.

Почувствовать, что сначала она немного напрягается, а потом снова становится мягкой, тянется к руке, которая ощутимо прижимает ее тело к мужскому, проводит несколько раз, будто гладит, успокаивая…

— Не волнуйся. Я справлюсь… Я со всем справлюсь, правда. Сегодня лучше уже… Говорит… И что самое важное — сама же в это верит. Но он-то понимает…

— Не надо справляться, Аня. Просто не пугай меня так больше. Пожалуйста.

Глава 17

Весь день Аня и Корней провели в квартире.

Высоцкий предлагал отвезти Аню к бабушке, но девушка отказалась. Впрочем, как и от другого предложения — уехать куда-то уже вдвоем. Хотя бы на пару дней. Чтобы переключиться. Выпасть. А потом вернуться в обновленную реальность.

Но насколько бы заманчиво ни выглядела перспектива, Аня раз за разом мотала головой. Учебу никто не отменял, да и… Пусть в чем-то она пока слабачка, но в ответственности ей не отказать. Поэтому прятать голову в песок она не собиралась. Нужно было бы и дальше терпеть издевки — терпела бы. Сходила бы с ума, но тихонечко…