Шрифт:
Глава 1
– Зак! – доносился недоброжелательный женский оклик снизу.
Дождливое, прохладное утро. На циферблате девять часов и три минуты. Мороз по коже. Открываешь глаза и видишь привычную картину. Каждое утро одно и то же: облупленный потолок, стены с уродливыми обоями, немного необходимой мебели, непроницаемые шторы. Упакован, закрыт, упрятан в этой удобной, комфортабельной коробке. Капли дождя бьются о стекла и подоконник, создавая впечатление, будто я попал в шторм.
– Зак, ты встал?
«Интересно, сколько она уже выпила?» –
– Не заставляй меня подниматься!
Два года назад родители развелись. Событие? Ожидаемое. Никогда не мог назвать их счастливыми. Отец сказал, что больше не может находиться рядом с мамой. Мама сказала, что отец нашел другую женщину, променял нас, предал. Я не стал в это лезть. Взрослые люди решают свои проблемы лично, без подсказок и шептания на ухо. С тех самых пор мама и бутылка – неразлучные подруги. По крайней мере, знакомые, которых я знал, от нее сбежали. Каждый справляется по-своему. В любое время суток ее можно было видеть нетрезвой и потрепанной, если только ей не нужно на смену с утра. Работу она пока не забросила, но и этот день скоро настанет. Раньше все было не так запущено. Взрослые… Ничего не определяющее слово.
– Зак Милтон, ты встал со своей кровати или мне и дальше продолжать орать на весь дом? – надрывалась мама.
– Встаю! – крикнул я в ответ.
Все еще сонный и раздраженный, сидя на кровати с закрытыми глазами, прикинул перспективы этого чудесного нового дня и прижал ладони к лицу.
– Боже… – выдавил я с досадой.
Дальше все было как обычно: почистил зубы, принял душ, оделся и спустился на кухню, где с едой всегда были проблемы. Нет сочных описаний происходящего. Интересует цвет моей щетки, каким шампунем я пользуюсь, люблю ли я рубашки, готовит ли мама яйца с беконом? Не думаю. Все обыденно, знакомо каждому и надоело до жути. Крутишься как белка в колесе без наживки и цели, не переставая бежать на месте с иллюзией продвижения вперед. Но если поставить всех нас в ряд…
– Надо же, кто пришел. Твой завтрак, – грубо сказала мама, бросив тарелку с подгоревшим омлетом передо мной на стол. У раковины я заметил две смятые алюминиевые банки из-под пива.
– Спасибо, но…
– Ешь, – приказывала она. – Или я зря вставала в такую рань, чтобы порадовать сына? – Кажется, в ней было минимум две банки пива. – Это твоя благодарность? Все утро стояла, готовила, просила тебя спуститься, а ты…
– Я не стану это есть.
– Не станешь? – Ее брови поднялись на лоб. – Не твоего уровня пища?
– Мам…
– Плохо готовлю? – заводилась она, подходя ближе. – Простите, Ваше величество, за то, что хотела порадовать Вас этим субботним утром.
– Понятно. – Я встал с места и направился к выходу.
– Что тебе понятно? – злобно спрашивала мама. – И не смей отворачиваться, когда я говорю с тобой!
Входная дверь была в метре от меня, когда шершавая женская рука схватила меня за куртку и дернула к себе.
– Я – твоя мать! – выкрикнула она, ударив меня по щеке. – И пока ты живешь здесь, имей совесть относиться ко мне с уважением. – Тыча пальцем в мое
Боль не ощущалась. Человеческое тело привыкает ко всему. Не то что бы она лупила меня постоянно. Нет. Просто физическая боль гораздо слабее, чем моральная, психологическая травма.
– Да, мэм…
– Вырастила сыночка. Девятнадцать лет, а никаких манер. Больше не получишь, – подвела итог мама, выбрасывая завтрак вместе с фарфоровой тарелкой в урну. – А теперь проваливай с глаз моих, неблагодарная сволочь.
Посмотрев на нее со спины, сделав глубокий вдох, я отпер дверь и выскочил на улицу.
«Когда-нибудь, мам, все станет, как прежде» – хотел я сказать ей эти слова, но ложь никогда не приветствовалась в этом скрипучем, прогнившем доме, за оплату которого долги растут и растут.
Стоя на крыльце и надевая наушники, я увидел нашу соседку, миссис Ньюман, чей домик стоял напротив. Милейшая женщина, которую знала вся округа. Она что-то собирала под окном своего дома, облачившись в дождевик. Надо сказать, что, когда я был маленьким, родители тесно общались со всеми соседями, особенно с миссис Ньюман. Бывало, они просили ее присмотреть за мной, если обоим требовалось куда-то уехать. С этой женщиной связано много хороших воспоминаний.
– Зак? – звала меня соседка. – Куда же ты собрался в такую погоду?
– И вам доброго утра, миссис Ньюман. Решил прогуляться.
– Неподходящий момент ты выбрал, сынок. Глянь, какие тучи. До вечера не просохнешь.
– Не беспокойтесь, здесь недалеко, – успокаивал я ее, стоя посреди дороги. – Не могли бы вы проведать маму вечером? Не знаю, во сколько смогу вернуться.
– Конечно, Зак.
– Спасибо. Звоните, если что.
– Значит, я жду тебя вечером? – спрашивал Колин на том конце трубки.
– Да, я приду.
Мой единственный друг любит устраивать тусовки. Почему бы и нет? У его родителей огромный коттедж с бассейном и большим участком земли. Кругом зелень, деревья и этот замок в центре. У самого Колина есть собственная трехкомнатная квартира в городе. Помню, как он делился идеями по поводу расстановки мебели и распределения комнат. Но зачем всем ютиться там, если есть такой шикарный дворец? Колин предлагал переехать к нему, но мне пришлось отказаться. Что бы ни происходило дома, оставить маму одну – не в моих правилах. Каким бы человеком она не являлась, как бы не относилась ко мне, она права, она – моя мать. Кто за ней присмотрит, если не я?
– Сейчас заеду в магазин, чтобы закупиться на вечер. Ты как?
– Все в порядке, – лгал я.
Отец Колина, мистер Фокс, владеет всеми автозаправками нашего городка. Деньги никогда не являлись поводом для расстройств в их семье. И теперь, когда Колин достиг сознательного возраста, его отец решил, что пора подключать сына в свой бизнес.
– Не верится, что этот день настал. В понедельник он будет ждать меня в офисе, чтобы подписать все бумаги. Представляешь? – говорил друг, искренне радуясь положению дел. – Я и для тебя местечко найду.