Я не аристократ
Шрифт:
Мужик в короткой драной кольчуге, что шагал впереди, жевал на ходу. Я поглядывал на него и только слюни глотал.
Вот он в очередной раз запустил руку в сумку, висевшую на боку, и потащил кусок в рот. Но тот разломился, и немного упало в траву.
К счастью, руки у меня были связаны перед грудью. Я наклонился и поднял что-то, похожее на обломок сухой лепёшки, только совсем не съедобной на вид.
Обломок был, примерно, с половину спичечного коробка, пористый, как пемза, а на ощупь — словно затвердевшая
Я бы не стал пробовать, если бы не понюхал. Пахло съедобным, и я решился. Откусил чуть-чуть и начал жевать.
К моему удивлению и радости лепёшка оказалась хоть и не слишком вкусной, но вполне съедобной — что-то вроде грубого хлеба, только без соли.
Уже не колеблясь, я засунул в рот весь обломок и заметил напряжённый взгляд колдуна.
— Мёртвые не должны есть пищу живых! — провозгласил он строго.
Я только сейчас заметил, что Раст как-то резко схуднул, глаза ввалились, и балахон висел на нём слишком свободно.
Ещё отберёт! С него станется…
Я торопливо высыпал в рот последние крошки, проглотил и только тогда спросил:
— А почему?
Не то, чтобы мне это было интересно, но я как-то по телеку слышал, что заложники должны разговаривать с похитителями, типа налаживать контакт, и подумал, что и в моём случае это будет не лишним.
Раст посмотрел на меня, как на слабоумного:
— Нас не насыщает ваша еда, я же говорил. А мёртвым, значит, не подходит наша.
В его словах был смысл, и я на всякий случай прислушался к организму.
Но организм был сыт и уже радостно захотел спать.
Не знаю, как насчёт «подходит», но я не просто наелся этим крохотным кусочком, а чувствовал себя слегка обожравшимся, будто только поднялся из-за праздничного стола.
— Вроде нормально пошло, сытно… — неуверенно пробормотал я.
Колдун оглядел меня неприятным таким взглядом, оценивающим. На рынке меня так осматривали. Потом отвернулся и снова прибавил шаг.
Может, я сказал что-то лишнее? Может, зря ляпнул, что сыт?
Если меня можно накормить одним крошечным кусочком, значит, содержание такого раба почти ничего не стоит. Кто ж меня теперь так просто освободит?
И кто только меня за язык тянул, а?!
Я ужасно расстроился, а тут ещё лопнула кожа на стёртых ногах, и каждый шаг стал отзываться жгучей болью.
Я сначала замедлился и стал отставать от колдуна, а потом остановился, сел и освободился из обуви. Подрыгал ногами, и башмаки разлетелись по траве.
Мужики, идущие сзади, догоняли и обгоняли меня. Большая часть прошла мимо, но человек пять столпились вокруг, разглядывая мои окровавленные ноги.
А тут и Го подоспел, он шёл замыкающим.
— Живей! — прикрикнул он на меня.
Я огрызнулся:
— Не могу больше, хоть на мелкие кусочки режьте!
Резать меня не стали. Го заорал:
—
И отряд остановился.
Подошёл колдун. Посмотрел на мои ноги, скривился как от лимона:
— Чего раньше молчал? Мёртвые ещё глупее, чем я думал!
И тут мои ноги словно кипятком ошпарило. Я вскрикнул и вскочил, с ужасом глядя на них.
Но ничего ужасного не случилось. Наоборот, там, где сочились кровью сорванные мозоли, ярко розовела молодая кожица.
Я, не веря своим глазам, наклонился и потрогал её, а потом осторожно пошевелил пальцами ног.
Жар постепенно уходил, и в тело вливалась бодрость.
— Обувайся и марш вперёд! — недовольно скомандовал колдун. — И так столько времени потратили на тебя!
— Спасибо, господин Раст, — от души сказал я ему в спину.
Ошейник сдавил горло, поторапливая, и моя благодарность быстро сменилась досадой и злостью.
Пришлось торопливо засовывать ноги в неуклюжие башмаки, а обуваться со связанными руками труднее чем разуваться, и догонять колдуна.
Только тогда хватка ошейника ослабла, давая вздохнуть полной грудью.
Я отдышался и стал раздумывать, с каким разговором можно подступиться к Расту, чтобы снова не обозлить.
Ничего в голову не приходило. Эх, не силён я в дипломатии, сюда бы Рыжика!
Тем временем лесная тропа вывела нас на опушку. Впереди было поле, засеянное метельчатыми злаками, вроде проса, а за ним возвышалась мощная крепостная стена.
Я захлопал глазами: город был близнецом того, из которого мы сбежали.
Может, имелись небольшие различия, но ничего существенного я не заметил, разве что моря тут не было, зато рядом протекала река.
Мы пошли через поле по утоптанной грунтовой дороге.
Когда весь отряд вышел из леса, я стал оглядываться, надеясь увидеть Дору и Ля. Но, похоже, их повели в другое место.
Не заметить охранниц я не мог: девки были крепкие, рослые, гораздо выше здешних маломерков.
Только один мужик отличался от остальных высоким ростом и светлыми лохмами. Шёл он в самом хвосте, и рассмотреть я его толком не смог.
Зато на опушке в стороне от тропы я высмотрел на фоне светлой зелени чёрное пятно: индрик провожал меня, но на поле выходить не стал.
Когда весь отряд подтянулся и столпился перед воротами города, тяжёлые створки медленно распахнулись.
«Ну, ни фига себе!» — ошарашенно подумал я, увидев в просвет ворот городские улицы.
Они выехали из гарема вчетвером — Аделаида, Андрей, Марина и Пингвин.
Фашист, к сожалению, как сквозь землю провалился. Предположили, что тот по неосторожности погиб и может сейчас находиться на любой из точек респауна, а потому не стали задерживаться и двинулись в путь.