Я не аристократ
Шрифт:
Сидеть в игре до понедельника, ждать, пока не придёт техподдержка?
А потом? Пожаловаться на беспредел и уволиться? А кредит?
Марина вздохнула, открыла голосовую почту и записала короткое сообщение для Андрея: “Есть разговор”.
Сообщение записалось, но отправляться не спешило.
— Не-а, не пашет, — сказала Марина.
— И у меня, — отозвалась Аделаида.
Они съехались и теперь махали руками втроём.
— Что за собрание? — Это вернулся Пингвин, который так и держался на приличном расстоянии впереди. —
— Мне пришло сообщение от Фашиста, — перебил его Андрей. — Но я не смог его принять, и уж тем более прослушать. Я думаю, что мы слишком далеко углубились на непрописанную территорию. И хорошо бы уже повернуть назад.
— Что? — возмутилась Марина. — И бросить одного из наших неизвестно где? А если он умрёт там, в своём ящике, потому что не смог выйти? Умрёт от голода и жажды в луже своих испражнений!
Ей казалось, что фраза вышла убедительной, но Пингвин никак на неё не отреагировал, да и Андрей только скупо пожал плечами
Марина нахмурилась: Андрей уже бросил Фашиста, а теперь и Зергиуса грозится бросить! Тоже мне, командир!
— Я же сказала, что зря вы сюда попёрлись, — поморщилась Аделаида. — Раз нельзя — значит локация ещё не работает.
— Вообще-то, это ты во всем виновата! — набросилась на неё Марина. — Если бы не твой непомерный «аппетит», то ничего бы не случилось!
— Да я-то при чем?! — взвилась Аделаида Бейнвольская. — Сама начала юлить: “это наш фамильный раб, и мой отец очень нуждается в нём”! Ну я и испугалась, что отберёшь новинку. Зачем было врать, если человек был в реальной опасности?
— Девочки, не надо ругаться, — встрял Андрей и тут же получил за это.
Обе девушки повернулись к нему, сверля глазами.
— А ты! — Марина указала на него пальцем. — Ты подозрительно быстро согласился мне помогать, и постоянно что-то скрываешь! Почему ты не стал искать Фашиста? Почему гонишь нас, как сумасшедших, неизвестно куда? Или ты уже знаешь, что там, за краем карты? Может объяснишь уже, что тут происходит, а?!
Андрей молчал, пережидая словесный поток. Было видно, что решение он принял и отступать от него не собирается.
— Нужно возвращаться, — отрезал он. — Нам небезопасно здесь быть.
— Почему? — продолжала настаивать Марина. — Что ты знаешь, но не хочешь мне рассказать?
— Народ, — перебил их негромкий голос Пингвина. — Уймитесь, а? Вон за той рощицей я видел стену и башни большого города. Он очень похож на наш. Я думаю, что туда и увезли вашего Зергиуса. Может, хотя бы глянем поближе, а уже потом повернём назад?
Андрей нахмурился, но возражать почему-то не стал.
— Хорошо, — сдался он, как показалось Марине, довольно поспешно. — Заглянем в город. Только старайтесь ни с кем не разговаривать. Я сам.
Он повернул коня и направил его по дороге в сторону рощицы. Пингвин последовал за ним.
Марине
А ведь он сначала был с ней довольно открыт. Что случилось? Как он из дружелюбного рубахи-парня превратился в члена тайной секты?
Позади раздался удаляющийся стук копыт. Марина обернулась и увидела, как Аделаида улепётывает со всех лошадиных ног своей коняги.
— Ну, чёртова извращенка! — пробурчала Марина. — Мы с тобой ещё встретимся.
И она пришпорила лошадь, поскакав вслед за Андреем и Пингвином.
Саня судорожно вздохнул и открыл глаза. Рука сама потянулась к шее. Он ощупал загривок, голову… и выдохнул. Всё цело.
Бросил взгляд на интерфейс внутри капсулы. На экране мерцали буквы:
“Ник: Фашист. Статус: Экстренный выход из симуляции. Смерть за пределами карты.”
— Суки! — ругнулся Саня. — Фашисты, как есть.
В комнате царил полумрак. Значит, за окнами тоже было темно.
Он осмотрелся. Кроме его капсулы, в помещении стояло ещё три таких же. Каждая была отделена от другой небольшой белой ширмой с матовым стеклом.
Он не знал, есть ли кто-то сейчас в этих капсулах. Но обычно в офисах “В” и “С” все боксы были заняты суточными контрактниками.
Капсулы были оборудованы всем, что нужно, вплоть до внутривенного кормления и «автоподгузников» — инструментов для уборки продуктов жизнедеятельности.
Саня был голым — иначе в этих боксах не лежат. Он выбрался из своего ложемента, обтёрся влажной салфеткой, помассировал онемевшие ноги. Нашарил на стоящем рядом стуле штаны и футболку. Оделся.
Кроссовок под стулом стоял почему-то только один. Саня наклонился, чтобы заглянуть под капсулу и чуть не упал — закружилась голова.
— Суки, — повторил он.
Он не был уверен, кому адресует ругательство: одуревшим неписям или тому, кто упёр его обувь.
Кроссовок нашёлся под капсулой, вероятно, кто-то случайно пнул его, проходя мимо.
Сунув носки в карман, а голые ноги в кроссовки, Саня шатающейся походкой направился к нише, которую тестировщики ласково называли: “кухня”. Хотя на самом деле это была лишь ниша в стене, в которой располагался стол, холодильник, кофеварка, несколько шкафчиков и раковина.
Первым делом Саня умылся, потом долго пил прямо из-под крана холодную, пахнущую хлоркой воду. Затем, закрыв кран, щёлкнул по кнопке кофеварки. Жрать хотелось просто адски.
Кофе забулькал, а тестировщик устало присел на стул.
Сзади раздался щелчок, и Саня резко повернул голову на звук.
На одной из капсул медленно открывалась крышка. А потом он услышал женский голос:
— Суки!
Саня усмехнулся — как знакомо.
Саму обладательницу голоса он не видел, но заметил смазанный силуэт за ширмой, пока она одевалась.