Я не Байрон
Шрифт:
– Быть посередине, для чего надо тщательно выбрасывать все корки.
Чем не посередине были домохозяйки в 20-х годах, которых расстреливали пачками? Ибо прав все-таки Ленин, а не Голышев - переводчик, которого кстати упомянул Генис, что они вместе так решили:
– Жить не как все, а по-своему.
– Так не бывает, - сказал Ленин, посылая очередной отряд бойцов за домохозяйками. Ибо:
– Или вы за нас, или - против нас. Можно бы еще считать:
–
– Веселых стенгазетчиков, - которые узнав ненароком, что эти Отстающие что-то там читают - берут книгу, но не то, что в ней мало что видят, но самое главное:
– И не хотят видеть!
– Какое же это: Посередине? Это ни больше ни меньше, а именно:
– Сознательная околесица. - Что и выдал переводчик Голышев про Чацкого с Грибоедовым вместе взятыми:
– Грибоедов слаб, а Чацкий дурак. Заодно с Дартаньяном.
И тоже самое не так давно говорили ребята на передаче Игоря Волгине Игра в Бисер. Но они-то и не скрывали своей:
– Активной жизненной позиции, которую Ленин назвал Партийностью! Что значит: если у них Так, то у нас обязательно:
– Эдак.
Это тоже самое, что сказать:
– Их бин не понимайт Теории Относительности заодно с теоремой Ферма, потому останусь-ка:
– Ни с первосвященниками и другими отпетыми фарисеями, но и не с Иисусом Христом.
И хотя сказано:
– Кто не против нас - тот за нас, - надо еще разобраться, что это значит, ибо относился ли к ним тот, кого позвали на пир и он пришел, но не надел праздничную одежду, свидетельствующую именно о том, что он именно:
– Не против.
Посчитали: против.
Вот это явление Г - са и Г - ва к читателям и слушателям без праздничной одежды - означает, что по сути они:
– Против нас, - читателей Дартаньяна, Горе от Ума, Чарли Чаплина и других кино в переводе Гаврилова и других переводчиков VHS.
Те, кто хочет быть посередине не хотят и не могут понять одной простой, но очень сложной вещи, что главный в этом кино:
– Зритель.
– Тот, кто в библиотеке читает Сцены Парижской Жизни, а не тот, кто готовится к КВН - пусть и на ту же тему.
Именно в этом отличие Моцарта и Сальери, а не в том, кто из них быстрее пальцами бегает по клавишам. За что, собственно, Сальери и отравил Моцарта, что он увидел:
– Третьего.
И именно по этой причине умные литературоведы находят у Пушкина и Шекспира противоречия, из-за того, что Пушкин и Шекспир включили в действие Третьего и именно:
– На главную роль.
Это же в конце концов поняла Мария Магдалина, когда искала Иисуса Христа в саду, но нашла только, обернувшись:
– В Зрительный Зал.
И
– Все эти Гур - вы, которые были За демократию, теперь не только говорят обратное, но очень, очень громко это Против:
– Кричат. А ведь, как говорится:
– И он писал Стенгазеты, - считая себя начинкой постсоветского пирога.
А теперь только одна эта начинка и осталась - все корки, ее ограждающие с двух сторон выбросили, не желая больше создавать видимость:
– Мы посередине, - а наоборот:
– Мы - самые главные.
И фарисеев считали умеренными, и сами они так думали, но сказано не без основания:
– Берегитесь закваски фарисейской!
– Ибо, выйдя в город, не увидите вы на рынке продавщицу селедки, хотя за селедкой и вышли.
Вся эта советская власть без напряжения, которую и продемонстрировал Никита Сергеевич Хрущев на выставке, обозвав дерьмом Древо Жизни Эрнста Неизвестного, а не пристрелив его тут же на месте - всё равно против нас. Она может улучшить условия жизни народа, построить Хрущевки, пообещать стиральные машины, но все равно не для того, чтобы человеку просто было:
– Лучше, - а:
– А это увеличит производительность его труда.
При любой машине человек будет - раб, раб до тех пор, пока не поймут, что:
– Он здесь главный.
– Главный представитель Бога на Земле.
Почему главный Зритель? Потому что и артист - это тоже Зритель. Чего не знали до Шекспира, открывшего:
– Существование актеров, - что не просто Гамлет смотрит на вас со сцены, подходит к ее краю, чтобы сказать заветное:
– Быть или не быть, - но это же ж Высоцкий, друзья мои!
Тогда как вроде по написанному в сценарии нет никаких ни Смоктуновских, ни Высоцких.
Но как и сказано:
– Обязательно буду!
– повторил он вслед за Шекспиром.
Суфлер в будке путает слова и выдает их за смягченный приговор - вот что такое быть ни там - ни здесь, а посередине.
Кто не с нами - тот против нас.
Уж куда там, Лурье был между огней, занимаясь филологией 16-ка века - выгнали из института и его науки.
Где же она тогда эта середина, чтобы никому не мешала, ась?
В неведомом царстве, в тридевятом государстве.
И сегодняшняя пропаганда специально такой придумана, чтобы сразу, враз, так сказать, и навсегда отсечь всякую и любую середину. Даже в шестнадцатый век:
– Не спрячешься.
И хвалят ребята на Радио Свобода уже того и тех, кого недавно еще все проклинали. Выбора-то, как оказалось и нет:
– Или ругать или хватить хоть за что-нибудь, например, за быстрое чтение. Как делает Соломон Волков. Смотришь, а там и остальное: