Я не люблю убивать. Часть 1
Шрифт:
Глава 19
Глава 19. Похмельное утро и кишечные колики
Охотникам тоже снятся сны.
Мне снился замок Марселина.
Всюду была кровь. На полу разбросаны разорванные тела.
Вот древняя Бора; я хорошо её помню. Сдала она за последние двести лет. А когда-то была красоткой.
А это Нарки. Умный был вампир. Хитрый. Хотя… возможно, это вовсе не Нарки. Не вижу лица, потому что куда-то потерялась его голова. И только золотой орден на золотой цепи рядом с телом напоминает о том, что
— Приветствую тебя, Асад, — сказал я, разглядывая истерзанный труп Латоса.
Его горло было перерезано. Грудь вскрыта. Живот распорот. Кишки гнилой верёвкой вывалились на каменный пол.
Я ходил по залу, переступая через куски вампирской плоти. Узнавал убиенных старейшин клана «Серебряной пули». Они никогда не были мне друзьями. Но знал их сотни лет. Привык к этим клыкастым тварям — и жаль прощаться. Но есть шанс встретиться с ними в безлюдие. Вампиры иногда возвращаются. Но думаю, в данном случае это невозможно. В них нет энергии. Кто-то испил их до дна, сожрав вампирское сердце.
Неужели это убийство створил мой сын? Все только и твердят: в Москве орудует сын Вершинского… тёмный охотник, тёмный охотник! Но я не чувствую его даже во сне. Но ведь сны охотников пророческие. Мы рождены защитниками людей. Сам творец доверил нам охранять порядок и равновесие. Но я не вижу следов своего дитя. А я хищник. У меня прекрасный нюх.
Я осмотрел всех убитых. Одно тело привлекло особенное внимание.
Молодая, красивая вампирша, раскинув руки, лежала у длинного стола. Я будто знал её когда-то в прошлом. Лицо её было знакомо. Кто же ты, девочка? На чьей ты стороне?
Очевидно, она злая гостья, посетившая совет клана. Эта вампирша одна из тех, кто нарушил покой и стабильность в замке — и даже в самой Москве, в столице вампирского мира.
Мой город полон нежити. Здесь их сосредоточение. Да, они живут и в других местах. Например, сырая, туманная Британия очень нравится кровососам. Есть ещё Франция, Италия, Штаты. Вампиров в Америке много, но они молодая поросль. Здесь, в Москве обитают самые древние вампиры, потому что они безумно любят серое небо, которое большую часть времени скрывает солнце, потому что им нравится холод, болота и комары — и конечно, сильные люди с горячей, бодрящей кровью. Моя страна прошла через тысячи войн. Вампирам есть, где разгуляться, когда люди убивают себе подобных и не считают потери. Мне всегда было тяжело в годы кровавых ристалищ. Но вампирам по вкусу, когда красное топливо льётся рекой.
Я снова вернулся к девчонке. Всмотрелся в её лицо.
Она красивая. Статная. Но мёртвая.
И я не помню её…
— Шеф, вставай, — сквозь остатки сна пробивался чей-то приставучий голос.
— Буди Гришу осторожно, а то голову оторвёт, — предупредил второй голос, и я сразу узнал его; это моя незабвенная Зоя.
— Уже утро, шеф…
Кто-то толкал меня в плечо. Совсем озверели, что ли?
Я открыл глаз; не два, а именно один.
— Ты что, бессмертный? — спросил я.
Тот, кто толкал, сидел на моей кровати. Морда у него была мясистая, улыбка наглая, глаза блестящие, будто он только что хлебнул «горькой».
— Шеф, это я, Игорян, — улыбался большой парень.
Да неужели?! Откуда в моём доме появились армяне? Но на армянина он не похож. И зачем я вчера столько выпил?
Второй глаз тоже открылся. Картина прояснилась.
Будил меня Игорь Праскурин, мой верный оруженосец, в которого, как оказалось, вмещается не только море магической энергии, но и две… или даже три бутылки водки.
— Всё плохо… — сказал я, словно оруженосец спрашивал о моём здоровье.
— Да нормально, — подмигнул Игорёк, будто я спрашивал, как ему новое утро.
Пришлось подняться. Спал я на кухонном диване, а скорее, кушетке. Ноги затекли. Отлежал шею. Во рту пустыня. Хотя сушняк с кушеткой никак не связан, ибо слипшийся язык производная пьянства и количества…
Но зачем я умничаю? Все знают, почему хочется пить после разгульной ночи.
— Всё плохо, — настаивал я.
Игорёк быстро моргал, хотел рассказать что-то важное.
— Спасибо тебе, шеф! — искренне говорил оруженосец. — Век не забуду.
Вот тут бы я не зарекался. Не забудет он. Бывает так, что как врежут по башке магическим осколком льда, так неделю вспоминаешь своё имя. А он — век не забудет.
— За что спасибо? — оглядывал я свою просторную кухню.
Игорёк покосился в сторону вытяжки, которая гудела, в которую поднимались пары из кастрюли. Возможно, с борщом.
О молю тебя, наш Творец — пусть это будет БОРЩ!
Зоя и Дарси шаманили у плиты. Вот тоже парадокс: зачем вампирам сосать кровь? Они яичницей могут удовлетвориться. А вот я не могу.
— Зоя, подойди, — позвал я, но не приказал.
Моя вампирша отреагировала на похмельный зов. В руке она держала здоровенный такой кухонный нож. Обосраться можно! Она просто мясник!
— Гриша, я занята, — ответила Зоя и снова вернулась к женской работе.
— Плохо, — вздохнул я.
А мой оруженосец не отставал. От такой назойливый. Учить его ещё десять лет придётся. То то ему, то другое...
— Шеф, можно тебя на минутку, — просил он аудиенцию.
— Блин… — зарычал я, но всё-таки встал на ноги.
Я мог бы воспользоваться магией. Всего щепотка, и снова в строю, снова поёт душа, ноги в пляс и хочется жить. Но я люблю похмелье. Кто-то скажет: как болезнь может нравиться? А я отвечу: ещё как может!
Трещит череп, тянет ноги, ещё ладошка чешется. Сейчас почесалась именно правая ладонь. Говорят, это к знакомству… У меня даже случаются кишечные спазмы. Вот тогда-то я и чувствую себя живым человеком. Хочется ощутить тепло белого толчка, посидеть минут пятнадцать на унитазе, изучая собственную тень на полу и покряхтеть по-стариковски. Мне чай уже больше тысячи лет.