Я (не) согласна
Шрифт:
Кнес Ольхов был страшным человеком, и я была счастлива, что нахожусь в его лагере. Были ли у него друзья? Возлюбленные? Доверенные лица, наконец? Понимала ли его хоть одна из тех красавиц, которым он легко и просто посылал наутро букеты цветов, а потом не узнавал на улице? Впрочем, и букеты выбирать быстро стало моей обязанностью. Это было, пожалуй, даже забавно, хотя время от времени царапало мне душу. Всё же он мой почти что супруг, а ведёт себя совершенно безнравственно. Главное, не влюбляться в него – слишком больно он может сделать. Он же женщин ни во что не ставит! Разве можно вот так:
– Стёпа, ты запомнил эту рыженькую
– Она не актриска, – вздыхаю я. – Актриска была третьего дня. Рыженькая – вдова купца Ермилова, между прочим. Того самого, что парк выстроил и на богадельню денег дал.
– Зануда ты, Стёпа. Ну ладно, закажи еще купцу на могилку букет. Да гляди, не перепутай!
Я ж говорю, совершенно невыносимый человек! А букеты я всё же перепутала. Купцу на могилку положили роскошные лилии с запиской "Спасибо за волшебную ночь и прощай", а рыженькой лисичке доставили бордовые розы с траурной лентой. Этими розами Дамир Всеславович в тот же день получил по физиономии. Я хохотала до слёз, а потом забаррикадировалась в комнате вдвоём с местной кошкой и даже ужинать не вышла. Ибо страшно. А кошка в гостинице хорошая, толстая, хотя и дура.
У меня никогда животных не было. В Галлии любят собак, но в королевском дворце они живут на псарне, а принцессе там делать нечего. В детстве я ещё могла поиграть со щенками, но потом с людьми играть стало гораздо интереснее. Что мне те щенки, когда можно сбежать на улицу и поговорить там с чумазым мальчишкой?
У местной полосатой кошки не было имени, зато был пушистый хвост, шикарное мурчало и удивительная способность успокаивать. Я залезла в кровать прямо в одежде, затащила кошку себе на живот и начала размышлять, как объяснить отцу, что я передумала на счёт свадьбы. И дело даже не в том, что Дамир-Даромир хорош собой или по-настоящему мне нравится – нет. Из него выйдет прекрасный союзник для Галлии. Времена, когда нет войны – поистине благодатные, а такой человек, как Мир (или Дар – как я осмелюсь называть его хотя бы в мыслях) разбирается в экономике государства гораздо лучше, чем тот, кто сидит во дворце.
– Стёпа, я успокоился, – раздался ровный голос блондина из-за двери. – Можно войти? На самом деле это было очень смешно, но если ты продолжишь в таком духе, не я буду платить тебе, а ты мне.
Дамир, не дожидаясь позволения, с силой толкнул дверь. Не веря своим глазам я смотрела, как тяжёлый комод, которым я припёрла вход, довольно быстро отъехал прочь. Гм, а я чувствовала себя в безопасности! Впрочем, и сейчас чувствую, несмотря на то, что блондин глядит на меня (или на кошку?) каким-то непонятным, задумчивым взглядом.
– Это так мило, так по-домашнему, – ядовито заметил блондин, оглядывая меня. – Я даже подумал, что случайно вломился в будуар хозяйки гостиницы.
– С вас станется, – махнула я рукой снисходительно. – Ошиблись дверью, с кем не бывает! Не надо извинений, но хозяйская спальня в другом крыле. А если уж вам так нужно – в конце коридора комната Дарины.
Дамир вздрогнул. Горничная в гостинице была очень интересной девушкой. Миловидная, бойкая, яркая, она активно строила глазки моему хозяину. Девушка так часто что-то роняла к его ногам, а потом нагибалась или приседала, демонстрируя глубокое декольте, что кнес Ольхов теперь от неё шарахался, как от огня.
– Стёпа, ты козёл, и шутки у тебя козлиные, – заявил Дамир. –
– О, мой господин, пощадите, это слишком жестокая кара! Я бы встал на колени, но кошка мне мешает.
Блондин хмыкнул и почесал нос.
– На колени, Стёпа, я тебя ещё поставлю, в угол и на горох.
Он быстро прошел в комнату и оседлал стул, опустив руки на спинку.
– Я ведь тебе говорил угомониться, мальчик, – мягко взглянул на меня он. – Ты ведёшь себя порой безобразно. Ты хулиган и разбойник, Степан. Не будь ты действительно лучшим секретарём, которые у меня только были, я бы давно выкинул тебя прочь.
– Как будто вы у нас образец добродетели, – хмуро выпрямилась я, спихивая с себя кошку.
– Стёпа, я взрослый мужчина и кнес. Я могу ответить за все свои проступки. Я даже откупиться могу. А ты всего лишь дерзкий мальчишка, к тому же несовершеннолетний. Я тебя очень прошу – будь осторожен. Я-то закрою глаза на твои выходки, а кто-то другой всыплет тебе по первое число и будет в своём праве. Я не буду больше читать тебе нотаций, просто предупреждаю – есть ситуации, в которых даже я тебе не смогу помочь.
Он поднялся и ушел, а я хмуро кусала губы. Терпеть не могу, когда меня ругают, но еще больше – когда за дело. Отец тоже всегда так делал: не орал, не рычал, а просто объяснял мне, что могло случиться, если бы я попалась. Он неустанно мне напоминал, что не всегда сможет быть рядом и вытащить меня из очередного скандала. Я же только кивала, улыбалась и делала по-своему. Что ж, отца здесь нет. А Дамир… Дамир, может, и прав, но только ничего страшного я не делала. Подумаешь, букеты заменила! Не долговые же бумаги выкрала, как кнес Ольхов. Он-то сам, думая, что я не вижу, кое-какие расписки со стола градоправителя в карман сунул. Не учёл только, что в зеркале всё отражалось.
Я же не стала вопить во всё горло: вор! вор! Нет, я тактично не заметила. А он из-за какого-то дурацкого букета вспылил!
– Вот так, Кошка, и разбиваются мечты, – сказала я своей красивой и толстой спутнице, чеша её за ухом. – А я ведь за этого мелочного человечишку собиралась замуж выйти. Кто дура, я дура? Может и так.
Голод всё же заставил меня выйти из комнаты и осторожно спуститься вниз, в столовый зал. Я тихонько устроилась в уголке, заказала себе стакан молока и булку, и принялась слушать, что говорили вокруг. А тему они обсуждали преинтересную: несостоявшуюся дуэль кнеса Ольхова с Борисом Ермиловым. Оказывается, этот самый Борис был младшим братом покойного купца и, навестив могилу усопшего и обнаружив там легкомысленный букет с однозначной запиской, заподозрил, что кто-то поглумился над местом упокоения брата, а уж когда, пылая праведным гневом, примчался в его дом и обнаружил рыдающую вдову, сразу всё понял. Разумеется, это кнес Ольхов, известный своим скандальным поведением, во всём виноват!
Я втянула голову в плечи. Ой, мамочки! Не такого результата я ожидала.
– А дальше что? – спросила я замолчавшего рассказчика за соседним столом.
– А дальше, знамо дело, Ермилов сюда примчался бить морду Ольхову. Кажется, даже успел один раз ударить. А потом кнес его скрутил, что-то ему сказал и они пили вместе. Дамир, конечно, гусь! Всё понимаю, но букетики на могилу – это мерзко.
– А где сейчас Ермилов? – тихо поинтересовалась я.
– Где-где, Дамир его в кабак утащил!