Я не такая как вы
Шрифт:
Пока меня не было, Ник уже начал промывать раны, убирая сгустки крови и остатки яда.
– Ты что делаешь?!
– я подлетела и забрала у него из рук марлю, которой он очищал порезы.
– Тебе тоже не безопасно к нему прикасаться. Там яд, не забыл? Перчатки одень, - и пока Ник надевал перчатки, я вколола антидот Дориану.
Потом сама надела стерильные перчатки, в четыре руки мы промыли раны на спине и груди вампира, а потом я скальпелем снимала мертвые участи кожи.
– Что здесь происходит?
– Спросил сонный Том, потирая глаза.
– То, что не было запланировано, - ответила я, не
– Я могу помочь?
– Нет, мы почти закончили. Но спасибо.
– Вот, я принес, - вбежал в комнату Марк с сумкой-холодильником.
– Отлично, доставай и вливай, - мне оставалось еще два среза. Руки слегка подрагивали, платье залито кровью, и вампира из клуба и Дориана. После очистки и антидота, его кровь была гуще нормы, но уже не похожа на желе.
Когда Марк разорвал пакет с кровью и начал вливать в рот Дориана содержимое, раненый вампир открыл глаза цвета спелой вишни. Он схватил пакет черными когтями, разрывая его клыками. Мы вмиг отскочили от невменяемого Дориана, что рычал и захлебывался кровью. С порога, куда успел отскочить, Марк кинул еще один пакет, которого постигла участь первого. И только после пятого пакета с кровью, он успокоился и просто уснул, а мы облегченно выдохнули.
– Что это было?
– шепотом спросила я вампиров.
– Он древний!
– Шокировано сказал Марк.
– Что это значит?
– У него есть режим берсерка и сверхспособности.
– Объясни, - мы с Ником переглянулись.
– Когда древний истинный, находится на грани, включается режим берсерка. Красные глаза, черные когти, клыков полный рот, а не четыре как у всех. И единственное задание вампира, напиться крови для сохранения жизни. И кто притом умирает его волнует только после того как он возвращается к нормальному состоянию. Раньше целые деревни вырезались берсерками. А по поводу сверхсилы, сказать не могу. У каждого она индивидуальна. Я знаю, что древних очень мало осталось. И кстати, ему больше двух тысяч лет.
– Ну, нифига себе!
– Я просто охренела! И с этим ископаемым я спала?!
– Все вампиры условно бессмертные. Просто не у всех хватает силы стать древним. Их убивают раньше.
– Ну, если он такой крутой, то кто его так отделал?
– Спросил Том.
– Вот проснется и расскажет, - ухмыльнулся Марк.
– Ладно, перенесите его в гостевую комнату. А я спать, - как только я поняла, что его жизни ничего не угрожает, силы меня покинули. На трясущихся ногах я поднялась в свою комнату, быстро приняла душ, смыв с себя кровь, и подойдя к постели, убилась о подушку.
Все ночь мне снилась смерть Дориана. И проснувшись в очередной раз с дико бьющимся от испуга сердцем, психанула, встала с постели и пошла в гостевую комнату.
Дориан лежал посреди широкого ложа. Бледный и осунувшийся. Хорошо хоть ребята догадались его помыть, прежде чем уложить в кровать. Я на цыпочках подошла к постели, аккуратно залезла под бок Дориана. Положила голову на уже зажившую грудь, глубоко вдохнула его запах, обняла рукой и спокойно уснула. Хорошо...
Проснулась я от нежного поглаживания по моей щеке. Приоткрыла глаза и увидела лицо Дориана, в глазах которого было столько нежности, что можно утонуть. Он водил двумя пальцами по моему лицу и мягко улыбался. А потом я заметила, как на нем
– Доброе утро, - сказал Дориан и чмокнул меня в макушку.
– Доброе, - буркнула я и попыталась встать.
– Нет, полежи так еще чуть-чуть, - увидев в моих глазах протест, - пожалуйста, - добавил он.
Ну и ладно. Мне не жалко. Кроме того удобно и тепло.
– Дориан, ты древний?
– Догадки это одно, а уверенность не помешает. Вампир от моего вопроса слегка напрягся.
– Да, - хрипло сказал мужчина.
– Вчера никто не пострадал?
– Нет, - я пожала плечами.
– Только мне не понятно, почему, когда я давала тебе свою кровь, ты отреагировал нормально, а когда с пакетов ты перешел в режим берсерка.
– Потому что я не могу причинить тебе вред.
– Почему?
– Много знать вредно, - и щелкнул меня по носу.
– Не правда. Информация это сила!
– Мала ты еще, для большого количества информации, - улыбнулся Дориан.
– Конечно! Для тебя и год на календаре не шибко большой, - угрюмо сказала я. Ну, напрягает меня его возраст!
– Тебя это беспокоит?
– Немного.
– Почему?
– Я себя чувствую ребенком рядом с тобой. Не хватает только снисходительного взгляда для полноты картины, - хохот Дориана прозвучал неожиданно громко в тишине спальни.
– Миша, не переживай. Я не вижу в тебе ребенка, - и поднял мое лицо за подбородок, нежно поцеловал в губы.
– Веришь девочка, за две тысячи лет, ты первая женщина, с которой мне хочется остаться.
У меня по телу побежали приятные мурашки от его слов. Мы замолчали, каждый думая о своем. Дориан запустил руку в мои волосы и массировал голову, перебирая пряди. Я прикрыла глаза от удовольствия.
– Ты мурчишь?
– Удивленный голос Дориана прервал мою нирвану.
– Нет!
– Да! Я определенно слышал мурчание!
– Тебе показалось!
– Ладно, - сдался вампир.
– А какая у тебя сверхсила?
– Перевела я тему.
– Телекинез, - просто ответил Дориан.
– А как вампиры становятся древними?
– Истинный который перешагнул порог тысячи лет, приобретает способности берсерка. Дополнительные способности есть не у каждого. В основном это эмпатия, телекинез, иногда это видения будущего, пирокинез и тень. Да, теневым может стать и древний. Но очень редко. В совете у нас, например, есть древний. Анубис. Да, не удивляйся. В древнем Египте, поклонялись именно ему. Он ходил с головой шакала перед своими подданными. И его способности более противные. Он мало того что эмпат, так еще и мысли читает как открытую книгу. Жуткий тип. Но справедливый.
– Это сколь же ему тысяч лет?!
– сказать, что я была в шоке, это не сказать ничего.
– Никто не знает. Он один из сильнейших вампиров на земле. И помнит он слишком много. Такие вампиры часто теряют смысл жизни. И она для них становиться серой и невыразительной. Но Ан не такой. Он все время ищет новое и удивительное. И считает, что каждый рассвет удивителен и неповторим. Я не очень понимаю его философию. Он вообще очень странный. И с ним неприятно вести диалог, так как он знает, что я хочу сказать и отвечает до вопроса. Это раздражает.