Я не умру
Шрифт:
"Не вини его, дурочка. Ты по-прежнему наивна. Никому не нужна обесчещенная девица. Привыкай к тому, что теперь все будут относиться к тебе как к шлюхе".
– Пройдемте в мои покои, Мора, - сказал старейшина и рукой показал в нужную сторону.
– Нам надо составить список необходимых вещей, которые понадобятся вам в дороге.
Лекарь собрался было направиться вместе с ними, однако Димир остановил толстяка холодным взглядом.
– Вы нам больше не нужны, Сертор, - заявил служитель дагулов.
–
Румяное лицо врачевателя залила густая краска.
– Как будет вам угодно, - пролепетал он смущенно.
Не одарив лекаря даже взглядом, Мора направилась за старейшиной, старясь не расплакаться. Она сильная, она сможет выдержать любой каприз судьбы. Пусть даже дагулы заставят её раздеться и голой пробежать по центральной площади Венерандума, она молча проглотит оскорбление. В конце концов, всё приходит и уходит.
Старейшина и Мора петляли в коридорах особняка. Путь им освещали ярко полыхавшие в подставках на стене жар-камни. В абсолютной тишине тяжелое дыхание Димира казалось оглушительно громким. Наконец они остановились у большой костяной двери, украшенной причудливой резьбой. Служитель дагулов отпер замок и вошел внутрь.
"Может, честно признаться? Сказать, что я не хочу возвращаться? Ведь меня дома не ждут. Отец вряд ли обрадуется моему появлению".
Мора шагнула через порог.
Покои в размерах не уступали королевским: потолок был настолько высок, что даже жар-камням не удавалось разогнать из углов тьму, по обе стороны от массивного стола возвышались статуи героя Сципиона и Менеона, у дальней стены красовалась гигантская кровать, на которой в хаотическом порядке лежали шелковые подушки всех цветов.
Старейшина грациозно опустился на кресло с резными ручками в виде ощерившихся пастей дагулов и подпер голову кулаком.
– Присаживайтесь, милая, - сказал он.
– Не мучайте себя. Знаю, спина у вас еще побаливает.
"Побаливает? Да она разрывается от боли, старый идиот! Пусть на тебе тоже кто-нибудь попрыгает, дабы почувствовать то, что чувствовала я".
Но вместо этого Мора села на роскошное кресло напротив стола Димира. После прогулки в ноге стреляло, а руки тряслись. Стоило пошевелить головой, как в шее что-то противно хрустело.
– Давайте сразу же перейдем к делу, милая.
С этими словами старейшина вытащил из шкафчика чистый линумный лист, писчую палочку и чернила.
– Вы огорчены скорым возвращением к родителям?
– спросил он.
– Да, старейшина.
– Хотели бы воочию увидеть дагулов?
– Да, старейшина.
– Чувствуете ли вину перед отцом и матерью, посягнувшим на жизнь богочеловека?
– Да, старейшина.
– Как
– Да, старейшина.
Повисла тишина. Старейшина оторвался от записей, бросил на Мору взгляд, полный злобы, нахмурился. Затем справился с собственными эмоциями и улыбнулся. У него были прекрасные, ослепительные зубы.
– Будьте внимательнее, милая. Отвечайте честно.
Облизнув пересохшие губы, Мора кивнула и бросила:
– Да... старейшина.
Подув на линумные лист, Димир задал новый вопрос:
– Как вы думаете, почему Безымянный Король позволил вам остаться в особняке Дуа Нокс?
Мора с силой сжала кулаки, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Она искала достойный ответ служителю дагулов, но ничего не получалось. Ей хотелось лишь вернуться в свои покои, уткнуться в подушку и поплакать. И чтобы никто не беспокоил, и чтобы не лез с глупыми вопросами, и чтобы дали время подумать.
А потом Мора из мести вновь сказала:
– Да, старейшина.
Димир хмыкнул, положил писчую палочку в чернильницу и откинулся на спинку кресла. На лице выступили багровые пятна.
– Задам последний вопрос, милая, - сказал он и стряхнул пыль с фиолетового плаща.
– И ответьте на него честно, пожалуйста. Потому что в противном случае мне придется прибегнуть к...
– Старейшина запнулся.
– К более серьезным мерам. Поверьте, если вы потеряете мое доверие, то кое-кто заставит вас голой подняться по колонне перехода.
"Он мне угрожает!"
По спине дохнуло холодом.
– Хотите ли вы остаться рядом с Безымянным Королем?
– спросил служитель дагулов.
Глаза Моры расширились от удивления. Она часто-часто закивала.
– Да! Очень хочу!
– А знаете ли вы, милая, что все имеет свою цену?
"О чем он?"
Приторно улыбаясь, старейшина поднялся с кресла, обошел стол и встал за спиной Моры. Он нежно провел указательным пальцам по линии её шеи, затем принялся гладить волосы. Дыхание его стало глубже. Девушка застыла не в силах пошевелиться. Сердце учащенно забилось, отдаваясь в барабанных перепонках. Ей хотелось скинуть руку Димира, но приходилось терпеть.
– Всё имеет свою цену, - вновь повторил служитель дагулов.
– Всё... Ты должна раздеться.
Мора остолбенела. Из глубин памяти вспыли воспоминания пыток в казематах деда. Вот с неё срывают одежды несколько грязных голых мужланов, тыкают в пупок и в ягодицы твердыми горячими членами и хищно скалятся в ожидании долгих и грубых утех. Вот какому-то охраннику надоедает кончать в её лоно, и он встает над ней, мощная струя семени бьет прямо в крепко сжатые губы. Вот солдаты встают из-за стола, в руках одного из них нож...