Я не ваша, босс

Борзакова Надежда Марковна

От озноба сводило скулы и нещадно ломило мышцы. Или это они просто затекли из-за сидения в одной позе? Сколько я уже здесь? Казалось, что целую вечность. Жуткую, словно ночной кошмар, вечность. На холодном и пыльном бетонном полу рядом с самым жутким человеком из всех, с кем приходилось сталкиваться в жизни. Иногда он сидел в телефоне. Иногда издевательски медленно водил по мне своими маленькими глазками, а потом вертел в руках пистолет и громким щелчком возводил курок, заставляя вздрагивать от ужаса.

Ужасно болело лицо. Казалось,

вся правая часть превратилась в сплошную открытую рану, а от носа осталось крошево хрящей и мяса. Меня били и раньше. Отец, бывало, брался за ремень и это было обидно, страшно и больно. Но и на сотую долю не так обидно, страшно и больно как сейчас.

Папочка… Мамочка… Что если я больше вас никогда не увижу? Марк! Я так люблю тебя, так люблю! Мы же так недолго были вместе. Так недолго были счастливы. Я так недолго ощущала себя по-настоящему живой и любимой.

Боженька, ну пожалуйста, помоги! Я знаю, что не всегда поступала правильно! Многие вещи сделала зря. И к бывшему иногда была несправедлива. Так что тоже виновата в нашем разводе, не меньше его. И я же не отрицала это. Прости меня за все, пожалуйста! Ну, пожалуйста, помоги!

Снова лязгнул замок и снова я вздрогнула. Это был тот, первый. И в руках у него был штатив с телефоном.

– Ну что, Лерок, - сказал он, устанавливая его напротив меня.
– Мусор твой уже на подъезде. Не сюда, не. В другое место. У него там будет комфортный и уютный кинозал. Кстати, ты в детстве случайно не хотела быть актрисой, м? Если хотела, то сегодня твоя мечта сбудется.

– Что вы собираетесь делать?
– в панике пискнула я.

– Прямую трансляцию. Нашего с тобой… Свидания!
– заржал он вместо со вторым.

– Пожалуйста, не надо, - захныкала я.
– Ну, пожалуйста! Марк привезет вам деньги. Сколько захотите! Только скажите ему.

– Ты что еще не поняла, тупая сука?
– схватив меня за волосы на затылке, проревел первый.
– Он брата моего убил! Только баблом за это не откупится! Я его заставлю молить о смерти. И только потом убью. Медленно. А пока…

Договорить он не успел. Дверь с грохотом влетела в бетонный мешок, впуская едкий вонючий дым. Хлопок и руки, державшие меня, ослабли. Последним, что я увидела было то, как похититель валится на пол. А потом меня вырубило.

Очнулась я от жуткого приступа тошноты. Едва успела повернуться на бок в койке, как меня вывернуло на пол. Чьи-то руки обхватили мои плечи, поддерживая. Нос прострелило болью, из него хлынула кровь, а из глаз - слезы. Полуслепая, я все же смогла различить что нахожусь в больничной палате.

Медсестра - миловидная женщина примерно маминого возраста - помогла мне улечься, вытерла лицо. Подтерла лужицу на полу и дала в руки холодную грелку, приложить к носу.

– Лера, не пугайтесь, с вами все хорошо. Тошнота - это из-за токсикации организма от дыма. Вас прокапают и это пройдет.

Словно в подтверждение ее слов, я узрела в своей руке

катетер с торчащей из него трубочкой капельницы ведущей к толстому флакону, висевшему на подставке. И как только я все не уронила, когда блевала?

– Еще у вас нос сломан и легкое сотрясение мозга. Из-за перелома понадобится небольшая пластическая операция, но это ничего страшного. С вами все будет хорошо.

– Марк… Где он?
– прогнусавила я.

– Вышел на несколько минут…

В этот момент дверь в палату открылась и он зашел, а точнее почти залетел внутрь. Бледный, напряженный, но так навскидку целый и невредимый. Вместо свадебного костюма на нем была черная футболка и черные же тактические штаны.

Мысленно я порадовалась, что он не видел, как я блюю.

– Лера!

Став на колени возле койки, он осторожно сжал мою свободную от капельницы руку. Поднес к губам и поцеловал. Краем глаза я увидела, что медсестра ретировалась.

– Прости меня, моя девочка.

– Да за что?
– я потянулась обнять его, но снова подкатила тошнота и я, задержав дыхание, легла обратно.

– Что не уберег, - выдавил, срывающимся голосом.

– Перестань… Иди сюда, - похлопала по койке возле себя.

Помедлив, он все же забрался ко мне. Я легла здоровой щекой ему на плечо, аккуратно, чтоб не выдернуть капельницу, обняла.

Холодные руки сомкнулись на мне кольцом, прижимая крепче и тут же отпустили.

– Прости… Больно?

– Нет, - я зажмурилась, пытаясь вдохнуть распухшим носом его запах. Без толку. Придется дышать ртом.

– Как моя мама?

– Со всеми все хорошо, не волнуйся, - я почувствовала прикосновение холодных губ к макушке.

Внезапно накатила дикая усталость. Хотелось задать еще столько вопросов, но я просто вмиг отключилась.

Когда проснулась в следующий раз за окном занимался рассвет. В окно было видно, как алый солнечный диск медленно выплывает из-за горизонта. От этого вида меня охватило будоражащее, ни с чем несравнимое ощущение жизни. Я жива! Я выжила! Увидела еще один рассвет! Встретила новый день! Захотелось плакать и смеяться. Но побои напомнили о себе, заставив сдержаться. Они болели, но и близко не так, как раньше.

В палате я была одна. Капельницы в руке нет. Можно и встать. Ибо живой организм требовал идти в туалет. Медленно сев, я порадовалась отсутствию тошноты. С удивление обнаружила на себе помимо синего больничного халата с завязками сзади взрослый памперс.

Господи, позор-то какой! И Марк это видел?!

Медленно выползла из койки и, сунув ноги в обнаружившиеся возле нее тапки, осторожно пошла искать туалет. Тот был за небольшой дверью прямо в палате. Удобно.

Поскольку это был совмещенный с ванной санузел, то там имелось и зеркало. Увидев себя, я едва не завопила от страха. Волосы спутаны, лицо - сплошной синий отек, словно у какой-то алкоголички. Глаза наполнились слезами.