Я (не) ваша Лия!
Шрифт:
— Глупости. Ты тут при чем?
Толпа стремительно приближалась, грозя раздавить в лепешку всех на своем пути. Ардо схватил Ринку за руку и потащил прочь. Над ними, с дозорной вышки раздался чей-то вопль:
— Бросай взрывную смесь, олух! Ту, что из Храма, да!
— Но командующий еще не успел…
— Живей, дурень! Пока не поздно!
Кажется, он успел прыгнуть на девчонку, закрывая ее собой. В тот же миг где-то за спиной раздался оглушительный взрыв, и перед глазами враз все померкло.
Глава 11
Раз
Бреду по дороге следом за двумя стойкими солдатиками, ощущая себя безмерно несчастной. Сил моих нет терпеть эту напасть! Чешусь, как блохастая кошка и, как сапожник при этом ругаюсь. Звук голоса — какая роскошь! — приглушать даже не пытаюсь. Смачных земных ругательств все равно здесь никто не поймет!
Время от времени впереди идущие останавливаются у очередной развилки или поворота и ждут отстающих — меня. Кажется, с момента отлета креака прошло уже больше двух часов. Но говорят, когда страдаешь, минуты идут за часы, а дни за года. Сделав поправку на свое состояние, горячо себя убеждаю: прошло не больше десяти минут.
Равнинная местность вдруг сменяется холмистой — так что идти становится труднее. Хотя еще совсем недавно казалось: куда уж труднее? Холмы довольно плавно перетекают в горы. Если бы не проклятый свербеж и не ужасная усталость, непременно насладилась бы изумительным пейзажем. Но проза жизни — чтоб ее! — убивает весь кайф от увиденного. Вслед за остальными залезаю на очередную возвышенность по узенькой, каменистой тропке, шириной не более метра и благодарю небеса за то, что сейчас нет дождя. А не то бы на своем седалище уже давно соскользнула бы вниз. Прямо в приветливо зияющую бездну!
Спускаюсь с горы еще медленнее, чем карабкалась наверх, заставляя капитана скрежетать от злости зубами — такими темпами он уже к вечеру сотрет их под самый корень! Мысль о беззубом капитане меня несказанно веселит, и я, давясь от приступа неудержимого, нервного смеха, еще больше стопорю наше продвижение вперед.
Вскоре сир Крамер, нехорошо поглядывая в мою сторону, достает из ситы веревку и привязывает меня за талию к своему поясу, как козу на шесток, несмотря на мои неистовые протесты. Хотя, разве на высоте в несколько сот метров, стоя на краю пропасти, запротестуешь по-настоящему?! Чревато, знаете ли…
Как ни странно, оказавшись на привязи, страхи слабеют, и я начинаю семенить шустрее. То ли веревка намагичена на послушание, то ли капитан мне так уже опротивел вместе с нескончаемым зудом, что сигануть с
Как бы то ни было, покорив вершину очередной горы, мы, все трое замираем перед вдруг открывшимся нам потрясающим, необыкновенно зрелищным видом. На минуту я даже забываю о своих проблемах. Такой красоты я давно не видела! Уже целых… никогда!
Белоснежный дворец на склоне горы напротив тянется ввысь многочисленными башенками, узкими оконцами и аркбутанами, напоминая готику средневековья. Он окутан полупрозрачной розовой дымкой то ли тумана, то ли низко осевших облаков. Заботливо одет в руковотворные пласты возделанной земли, на которой колосятся желтые зерновые, высятся декоративно подстриженные кусты и растет прочая флора, напоминая чисто выполотые овощные грядки. Эти фигурные поля вкупе со дворцом смотрятся столь красиво и органично, будто нарисованы маститым художником Ренессанса.
Наш седовласый предводитель неожиданно снова тянет меня вперед, и я, уткнувшись взглядом под неловко переступающие ноги, с недовольством прерываю сеанс приобщения к прекрасному.
— Что же ты медлишь? Горшки драить неохота? — подначивает он, даже не шифруя злорадство.
— Ну, что ты, сир! — слащаво улыбаюсь. — Если тебе самому никак, я всегда рада помочь!
Снова скрежет зубов и резкий рывок за веревку. От неожиданности я теряю равновесие и шмякаюсь на колени. Не удержавшись, двигаюсь по инерции дальше, и с колен заваливаюсь на ладони. Проехавшись по каменистой тропке, кожа на запястьях неприятно саднит. По детской привычке легонько дую на ссадины, и боль моментально слетает с рук вместе с потоком воздуха. Неловко поднимаюсь. Как-то слишком стремительно я из вольного продавца превратилась в рабыню Изауру! Карьера, если подумать, просто сногсшибательная! Пора бы прикусить язычок, пока не освоюсь получше!
Отныне я прикладываю колоссальные усилия, чтобы молчать, не нарываться, а также быстрее шевелить уставшими ногами. Учитывая мои старания, наша маленькая процессия довольно быстро продвигается к окончательной цели нашего пути.
Когда мы вплотную подходим к распахнутым воротам дворца, называемого Белым Храмом, к капитану на локоть, шумно хлопая огромными крыльями, опускается розовая чайка — то бишь персональный креак! Наконец-то долетел до нас горемычный, со скоростью раненой черепахи! Я бы ему поаплодировала, если бы не оцепенела, скованная волнением за Ардо.
Тубус с шеи птицы переходит в руки мужчины и питомец тут же улетает прочь. Сир Крамер достает бумагу, разворачивает, торопливо читает, и в его глазах загорается торжествующий огонь. В расширенных зрачках вижу борьбу между порывом сразу сообщить мне неприятную новость и желанием помучить меня неизвестностью. Очевидно, второй вариант кажется ему более жестоким, поэтому капитан, не произнеся ни слова, убирает бумагу в тубус и продолжает движение в Храм, утягивая меня за собой к главному входу.