Я (не) ваша Лия!
Шрифт:
Мой напарничек открывает свою суму и вытягивает из самого дна нечто, напоминающее небольшой, резиновый попрыгун. Сжимает его и он тут же, прямо на ладони, превращается в невероятно правдоподобную голограмму горшочка с диковинными цветами, переливающимися нежными фиолетовыми тонами на серебристых стебелечках. Пахнет сие чудо то ли гиацинтом, то ли сиренью. Нас охаживает порыв ветра, и голограмма вполне реалистично качается на ветру, усиливая запах. Вот это мастера у них… то есть у нас в храме! Настоящие профи!
К несчастью, фермерша отнюдь не разделяет
— Ой, ну гляньте, как бойко лопочет! И скока держится магия?
— До ста снов.
— Тока сто снов? — она кривит узкую ниточку рта и недовольно качает головой. — И скока хотите за свой пустячок?
— Всего лишь пять талов, — отвечает ей Сандер, обворожительно, белозубо улыбаясь. Женщина в ужасе закатывает глаза:
— Пять талов? Нее, ну поглядите на них, бесстыжих! Да я за такие деньжища лучше себе крепкого бычка прикуплю! Того, что ко мне ночкой темной прискочет и пободает туда, куда мне приспичит. И к соседям не шастайте! Нечего народ отвлекать зазря! — мстительно добавляет она. — Мы давеча вдоволь вашим энергасом затарились, так что и половины всей магии еще не стратили!
Вместо вежливых прощаний — громкий хлопок дверью. Отправляемся дальше. От какого-то детского, неуемного восторга я не иду, а подпрыгиваю. Ожидала скукоту, а вижу столько всего любопытного! Магия и волшебство на каждом шагу!
Как я и предполагала, Сандер даже не думает слушаться сварливую крестьянку. Идем себе дальше по соседям. После стука в очередной дом, намного скромнее первого, нам открывает худой, сопливый мальчишка, лет пяти. Вслед ему летит неразборчивый окрик хозяйки:
— Гринобождинеоткрывайясама!
Она подбегает к нам с мяукающим младенцем на руках. Быстро оценивает ситуацию, дает подзатыльник мальчишке и хватается за ручку двери, собираясь, очевидно, закрыть ее перед нашими носами. Но Сандер снова включает харизматичного обояшку и скороговоркой произносит:
— Нежелаетеусыпляющуюдудочку? Несколько минут игры на ночь — и ваши дети спят мертвым сном до утра!
Хозяйка мгновенно замедляется, вымученно вздыхает и произносит:
— Ах, бесы раздери вас, искусителей! Сколько просите за дудочку?
— Всего лишь четыре тала, о, прекрасная сира!
— Да ну вас, жадюг! — мгновенно вскипает она. — Лучше снова у знахарки корень валдалы куплю. Он заодно с сонливостью и аппетит снижает, а то на этих проглотов никакой еды не напасешься!
— Разве может быть что-то дороже долгого, спокойного сна, которого заслуживает каждая любящая мать и чудесных, розовощеких детишек со здоровым аппетитом? — сладкоречиво взывает к ней Сандер.
Женщина смотрит на прижатого к груди беспокойно крякающего младенца, сжимающего пухлые кулачки и дергающего крохотной ножкой. Переводит взгляд на нас. Колеблется, покусывая нижнюю губу. Только сейчас замечаю на ее изможденном, осунувшемся лице едва заметные синяки под большими, выразительными глазами — очевидно, от недосыпания.
— Скиньте
Мне становится ее безумно жаль. Я ведь знаю про недосып все его мрачные нюансы. Каждый раз, когда у мамы рождался брат или сестренка, мой чуткий сон играл со мной злую шутку. Из-за хронической сонливости начинала тупить на уроках и хуже учиться. Умоляюще сложив руки, просительно взираю на напарника. Мне кажется, он секунду колеблется, но потом решительно мотает головй, намереваясь отказать. Быстренько выхватываю у него из рук инициативу вместе с усыпляющей дудочкой и протягиваю ее женщине. Но Сандер оказывается проворнее: отбирает дудку и бурчит:
— Сожалею, сира, но это вещи не наши, а храма. Цену определяем не мы, а мастера-маги, их изготавливающие.
За спиной у матери-одиночки раздается мужской вопль:
— А ну, подь сюда, Налька! Куда опять удрала из кухни вместе с моим выводком? Вам бы только от уборки отлынивать!
Женщина, ничуть не смутившись, окатывает нас сердитым взглядом:
— Крохоборы вы проклятые, а не люди! Тьфу на вас, жлобов храмовых, тьфу!
И закрывает дверь.
Пока мы, вербально оплеванные, но морально не сломленные, приближаемся к следующему дому, Сандер поворачивается ко мне и любопытствует:
— Прости мне мой дерзкий вопрос… но какого беса ты сбиваешь цены? Где твоя голова? О чем ты думаешь?
О том, что неплохо бы магам из нашего Храма самим походить среди простого люда и немного поумерить свои аппетиты относительно цен. А еще интересно, откуда в моем попутчике появляется столько обаяния, как только перед нами открывается дверь? Это тоже магия? Или личная харизма прорезается у него исключительно по делу? О таком ведь вслух не скажешь… Поэтому, скромно потупившись, говорю:
— О многом.
— Сира! — с упреком произносит Сандер. — Фокусируйся на главном или мы весь день проходим с пустым кошелем!
Фыркаю, закатив глаза совсем, как только что возмущенная крестьянка. Я между прочим никогда не работала на продажах! Первый раз, можно сказать, вышла к прилавку, а от меня уже на дебюте требует запредельного профессионализма.
А вообще, так на минуточку, меня интересует вопрос. Почему я чужой сире представлена как «сестра»? Но в нашем непосредственном личном общении с Сандером я все же «сира»? Он насчет меня еще не определился или как?
Впрочем, многомыслие, как я поняла, сильно вредит нашим продажам, поэтому на подходе к следующему дому стараюсь выкинуть из головы все лишнее. Как говорила моя мама: «если не умеешь танцевать, копируй хорошего танцора». Взглянув на Сандера, пытаюсь повторять за ним. Детали не совсем ясны, но общее направление я уловила: всем улыбаюсь и ласково моргаю.
Очередное строение, к которому мы подходим, выкрашено в белый цвет и отделано черными вставками. О вкусах не спорят, но этот домик хозяева будто траурной рамкой обернули, ей-богу! Ставни обведены черными полосами, дверь тоже одета в черную рамочку.