Я - не ведьма!
Шрифт:
Старая ведьма вернулась с огромной, перевязанной черной ленточкой плиткой шоколада и пыльной бутылью темно-зеленого стекла. Оставалось надеяться, что там брэнди, а не что-то еще.
— Забеременей, — посоветовала Агнессе хозяйка, передавая бокал с мутной янтарной жидкостью. — Проблемы с мужчинами отойдут на второй план.
Не дожидаясь свою гостью, ведьма с наслаждением сделала первый глоток.
Сочувствуя, вздохнул камин. Пыхнуло пламя, на плечо опустился ворон. Агнесса и не заметила, как он появился. Поставила бокал на
— Пей! — Присцилла кивнула на бокал.
Агнесса вздохнула, взяла его в руки и…
— Что это?!
Жидкость за стеклом забурлила, золотые искорки поднялись, покружились вокруг головы психолога и вновь исчезли в бокале.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха…. Пей! Станет легче. Не бойся — не отравлю. Это — то, что я и подозревала. Но сейчас не время об этом. Потом поговорим. Пей, сказала!
…
Алкоголь и шоколад под разговоры у камина — магия, доступная всем. Магам. Психологам. И даже не ведьмам. Эта магия топит сердца, выпускает воспоминания, связывает души доверием и искренностью. В печальных глазах Присциллы на мгновение полыхнула тьма, и она вдруг заговорила тихим, хрипловатым голосом, неожиданно и вместе с тем так естественно и легко делясь самым сокровенным.
— Мы с дочерью никогда не понимали друг друга. Она не желала быть ведьмой, не хотела принимать магию… Не удивительно, что сила не проснулась в ней. Это было осознанное решение. И я его приняла. Искренне. Ни на секунду не переставая любить свою девочку всем сердцем. Сердцем матери. Сердцем ведьмы. Однако этого оказалось не достаточно — мы не общаемся.
— Жаль, — прошептала Агнесса, думая о своей матери.
Жалеет ли госпожа Амалия Пресци о своей старшей дочери? Не о своих амбициях и величии рода, а о том, что они не разговаривают вот уже… сколько лет? Двенадцать? Пятнадцать?
А ведь мама даже не попыталась понять и принять. Просто выкинула дочь из жизни, когда поняла, что Агнесса поступит по-своему.
Янтарный напиток потихоньку исчезал из бутылки, шоколад же так и остался нетронутым, не считая орешков, которыми лакомился ворон. Наверное, есть ночи, когда не стоит подслащивать воспоминания…
— Я пыталась, — говорила старая ведьма, глядя в огонь. — И когда родилась внучка, надеялась, что… все получится.
— И что? Не получилось? — сердце Агнессы замерло, предчувствуя что-то. Что-то… непоправимое.
— Наша маленькая ведьмочка умерла.
— Что?! Но… как? Почему? Что случилось?
– Я так и не смогла понять, что произошло, — Присцилла не вытирала слез. — Она была сильной ведьмой, но молодой и слишком резкой. Не удержала силу под контролем.
— Черный смерч, — вздрогнула Агнесса.
– Я ведь сама учила внучку. Сама…
— Не думаю, что вы в чем-то виноваты.
— Знаю. Это была та же магия.
— Вы хотите сказать…
— Трагедия в Синке, Ирэн, ведьма, что чуть не потеряла сына и ты — звенья одной цепи. Наведенное
Лицо Присциллы стало серым, волосы — белее снега, глаза затянулись мутной пленкой, тело высохло, пальцы скрючились…
— Дочь после этого… Просто обезумела от горя. Она и близко не подпускает меня к внукам.
— У нее есть еще дети?
Старая ведьма кивнула, и больше они не проронили ни слова. Так и просидели молча, до самого рассвета. Бутылка опустела, а когда в окна заглянули первые золотые лучи солнца, в дверь постучали.
Присцила поднялась и отправилась к двери.
— Что тебе, маг? — спросила она у Рихора, застывшего перед дверью с занесенной рукой.
Ведьма щелкнула пальцами — и заместитель лорда Реллера отмер.
— Это незаконно, — нахмурился он. — Вы не имеете права воздействовать на меня магией.
— Над защитой работай лучше, — усмехнулась Присцилла.
— Госпожа Агнесса Пресци у вас?
— Сам знаешь, что у меня. Потому как следишь. Зачем спрашиваешь?
— Ей пакет.
Агнесса, с трудом держась на ногах, но добрела до двери и, стараясь держаться ровно и не блестеть на Рихора пьяными глазами, медленно забрала из рук мага пафосный конверт с гербовой печатью.
— Скажите, пожалуйста! — проворчала под нос психолог, нервно ломая сургуч.
Женщина пробежалась по аккуратно выведенным чернилами буквам — и лист выпал из рук.
— Что там? — старая ведьма посмотрела на психолога и тут же перевела взгляд на Рихора. — Что. Там?
— Ничего неприятного, — грустно усмехнулся мужчина. — Приказ о назначении госпожи Пресци на должность главы центра адаптации. Насколько мне известно, именно этого она и хотела.
— А… Лорд Реллер? — выдохнула Агнесса.
— Ввиду того, что преступление против короны раскрыто, нам больше нечего делать в Лидоре. Лорд Реллер отбыл в столицу.
…
Агнесса очнулась. Посмотрела в окно — сумерки. Вечер? Утро? Непонятно… Сколько прошло времени? Час? День? Сутки? Вся жизнь?
Где она? Ах да…
У Присциллы. Они что-то пили. Голова не болит. Болит сердце. Душа болит…
Она осторожно поднялась. Что-то зашуршало, скатилось с одеяла и упало на пол.
Конверт из плотной, с серебряным теснением бумаги и печатью из сургуча.
Боль. Боль накрыла с новой силой, безжалостно разливаясь внутри, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. Они поругались с Реллером в кафе из-за Керри. Потом летали на метле, пили золотой напиток, а потом пришел Рихард и принес вот это.
Назначение на должность главы адаптационного центра. Пощечина от Реллера. Как будто… Как будто она получила место через его постель.
Гад. Хам. Сноб.
За что? Почему? И… что ей теперь делать?! Как поступить? И…
Слезы подступили к горлу, она откинулась на подушки, натянула одеяло на голову.