Я не вернусь

Милош Тина

Животик у меня был маленький, к четвертому месяцу только немного стал округляться. На Новый год я специально надела облегающее платье. Решила, что раз все и так обо всем знают, то скрывать уже нечего, хотела даже подчеркнуть. А после Нового года животик начал расти. Но и это ни о чем Паше не говорило.

— Что-то живот у тебя маленький — ты вкусно поела?

— Почему у тебя живот не с размер футбольного мяча? Так не должно быть!

— Мать сказала, что по срокам не совпадает. Ты уверена, что ребенок от меня?

Н-да… И такое бывает. Маразм крепчал, как говорится. А вместе с ним и я становилась маразматичкой. Последнее предположение

насчет того, что по срокам не совпадает — это такая глупость! Вот она меня больше всего напрягала. Все там совпадало. И Паша прекрасно это знал. И так же знал, насколько сильно я его люблю, чтобы решиться на измену. Это обвинение было настолько глупо и нелепо, а я все равно продолжала пропускать это через себя и не зацикливаться на подобных… мелочах? Сейчас-то понимаю, что это не мелочь, что это был явный сигнал собирать чемоданы и оставить Пашу с его матерью где-нибудь подальше от себя, а тогда… тогда я считала это мелочью. Ну правда, как Павлику в голову могло прийти, что я могу быть с кем-то еще, кроме него? Во-первых, я была беременна. Во-вторых, меня ни к кому не тянуло. Это с Пашей я могла быть на диване, на столе, на стиральной машинке, черт, да хоть на полу — где угодно, а с другими даже сидеть рядом не хотелось. И он это видел, и знал, и все равно обвинял… Я только сейчас начала понимать, насколько сильно меня ненавидели в его доме. Тогда я на это закрывала глаза, полностью отдаваясь ощущениям и не думая о будущем.

УЗИ показало мальчика.

— Ну, что там? — я едва не прилипла носом к монитору, пытаясь разглядеть свою крошку, который уже выглядел как настоящий человечек.

— Все в порядке, сердечко бьется, — врач водила сканером по моему обмазанному гелем животу.

— Сердечко… — повторила я эхом и никак не могла оторвать глаз от экрана, жалея, что Паша не видит этого чуда. Но ведь снимки-то мне дадут? Он обязательно обрадуется…

— Помаши маме ручкой, лентяй, — сказала доктор, глядя на изображение на мониторе. И малыш действительно пошевелился — нет, это определенно чудо.

— А кто? Мальчик или девочка? — я никак не могла разобрать, хотя крошик мой был повернут ко мне.

— Ты что, сама не видишь? Мальчик. Вполне общительный, все, что нам нужно — показывает.

— Точно мальчик?

— Точнее не бывает. Решила уже с именем?

— Да. Петя. Петр Павлович.

— Неплохо звучит. По-царски.

Я тогда чуть на кушетке не подпрыгнула от радости! Еще бы — сыночек! Хотя я и до этого была уверена, что будет именно мальчик. Но… вот это постоянное «но»! За две недели, что я лежала в больнице на сохранении, Паша ни разу ко мне не пришел. Я даже не сразу смогла сообщить ему пол ребенка — он старательно меня избегал.

А вскоре я познакомилась с Лешей. Симпатичный, добрый парень. И я ему понравилась. Очень понравилась. И через неделю после знакомства он предложил мне встречаться. Я никакого повода для этого не давала! Моя беременность его не останавливала. Конечно же, я отказывалась. Один раз, когда он полез целоваться — я его ударила ногой в пах и выдала много непечатных слов. Больше не лез, но с предложением серьезных отношений продолжал настаивать. А когда я рассказала Паше… уж лучше бы не рассказывала! Тогда бы я никогда не узнала, что мой любимый человек может сказать: «О! У тебя поклонник? Отлично! Может, он усыновит ребенка?» Я после тех слов всю ночь рыдала, так было погано на душе. Сейчас кто-то подумает: «И как такую сволочь можно любить?» Можно! И он не сволочь. Просто он

вот такой — глупый. Н-да… как всегда ищу ему оправдание. Но он правда — вот такой. Не сволочь.

— Конечно, не сволочь, — согласился с этим определением Ивар. — Он дебил! Ему нужно по голове настучать, чтобы всю дурь выбить!

Сейчас думаю: а что бы тогда Паша сделал? Подрался бы из-за меня? Никогда. Знаете шутку? «Если ты идешь с девушкой, и на вас вдруг нападают — беги. Девушек много, а ты у мамы — один». Вроде бы шутка, но в каждой шутке… Нет, он бы ради меня — палец о палец не ударил. Сейчас я это понимаю очень четко, хотя тогда со всеми своими проблемами шла к Паше — а к кому же еще? Я всегда считала его самым близким человеком, как маму или Таню. Наверное, даже ближе.

Слышали песню группы «Znaki»? «Знать бы ту мать, что рожает проблемы…» Вот в то время эти слова из песни Алексея Юзленко полностью, напрямую совпали с моими внутренними ощущениями. В самом что ни на есть буквальном смысле, хотя фраза-то метафорческая. Я знала проблемы и знала ту мать, которая их создала. И тем не менее если бы была хоть малейшая вероятность, что все изменится, и я смогу быть с любимым человеком — я бы на коленях просила Нину Владимировну о помиловании. Я бы в ногах у этой женщины валялась, если бы точно знала, что после этого Пашины метания прекратятся. Да, тут уже играет свою роль гордость, но, когда стоит выбор между гордостью и любовью — я всегда, при любых обстоятельствах выбирала любовь. Без гордости прожить можно, без любви — нет. Сама жизнь до боли в груди становится пустой и бессмысленной…

Леша сделал для меня одно доброе дело. Он свозил меня в Москву. Да не просто на Кремль поглазеть, а в Покровский монастырь. Кто не знает — там находятся мощи и чудотворная икона блаженной старицы Матроны Московской. Нет, я и в родном городе ходила в церковь, но никогда не срывалась с места в карьер. Знаете, как иногда бывает? Поддаться порыву. Вот я и поддалась. Поехала просить о помощи. Видимо, я все же не до конца осознавала своего приближающегося материнства, потому что в первую очередь просила сохранить в моей жизни Пашу. Нет, о здоровье малыша, беспроблемной беременности и нормальных родах я тоже просила, но все-таки на первом плане Павлик.

У меня была даже мысль остаться в монастыре на время, вымолить себе такое нужное спокойствие и счастье, но Леша отговорил. А мысль эта у меня была настолько твердая и глубокая… как предчувствие.

По дороге в Москву я почему-то была на все сто уверена, что моя жизнь изменится к лучшему после этой поездки. Но когда мы с Лехой возвращались обратно, никаких чудес не происходило. Паша по-прежнему меня игнорировал.

В больницу на сохранение легла — и это все, что изменилось.

Паша всегда полагался на мадам Судьбу. Я же постоянно с ним спорила и пыталась доказать, что человек строит свою жизнь сам. До сих пор не знаю, чей из наших постулатов верный.

Наверное, я все же эгоистка. Когда Паша меня раз за разом прогонял от себя, я стремилась быть с ним иногда все-таки помимо его воли. Не всегда, но парочку таких моментов припомнить могу. Первый раз — когда я пришла к нему на работу и очень долго, со слезами-соплями, пыталась убедить его поговорить со мной или хотя бы просто меня выслушать. Это случилось как раз незадолго до того памятного разговора с его матерью. А второй — уже во время беременности. Мы стояли поздно вечером у подъезда, я цеплялась за его куртку и просила только об одном: «Не уходи».