Я не верю в анархию (Сборник статей)
Шрифт:
У российских рокеров незавидная судьба, тесно переплетающаяся с судьбами политического подполья. Идеи западников, служившие для них идеологической и эстетической подпиткой в 70-80-е, ныне сменяются на русофильские.
Других тенденций не замечено.
Россия в последние три года потеряла все, что было создано оппозиционной культурой за 70 лет. Началась дележка калачей. Удивительно, что никто из конкретных лиц этого не ощущает.
Речь просто идет о так называемом "объективном процессе", тенденции, как в том анекдоте про чукчу, изучавшего программные партийные документы.
Пассажир,
Трудно обвинять наш несчастный андеграунд в том, что его обитатели тоже люди, тоже хотят пожить. Их черед настал. Они бились за свои блага. Они их добились. Можно составлять списки… И как только они будут составлены чьей-то не дрожащей рукой, как сразу придется признать, что действительно андеграунда у нас нет. Был, да весь вышел.
(Чуваки застыли, открыв рты, в ожидании новых политинструкций)
Остался Летов.
Об этом артисте особый разговор. Он вчера мочил коммунистов, мочил определенно качественно — как Бог на душу положил. Что с ним стало? Неужели совесть взыграла, решил покаяться?
"Я сам себе оппозиция", — промолвил в свое время Людовик XVI. Жаль, что он не родился королем рок-н-ролла.
Прогноз: через 2 года — Егор Летов станет окончательно oпиADVISORY политруком.
К счастью, андеграунд обречен. Понадобится как минимум лет 250 чтобы коммунисты и фашисты смогли сочинить идею, за которой пойдут музыканты-рокеры.
Тогда можно будет смело сказать, что Жириновский и Д. Боуи были друзьями и написали рок-манифест "Есть ли андеграунд на Луне?"
А еще есть версия, что Летова загипнотизировал один нехороший чувак. Я забыл, как его зовут… Вы знаете его.
Эта версия мне под душе. Может Летов наш? Да в плен попал?
Может будем выручать? Позовем колдунов заморских? Да всяким нехорошим чувакам наваляем…
Илья Струве.
1994 г., "New Hot Rock" № 6.
Егор Летов. ИДЕАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВА — ЭТО ВОЙНА
В конце года в Москве, в ДК 40-летия Октября, что на Рязанском проспекте, состоялись концерты ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. В первые два дня группа отыграла свою электрическую программу. В качестве обычного в таких мероприятиях «разогрева» выступила московская группа ОГОНЬ. Третий-же день полностью состоял из почти полуторачасовой акустики Егора.
Прошли концерты весьма триумфально, вызвав ставший уже привычным ажиотаж столичной прессы. После того как некоторому количеству представителей оной все же удалось пробраться в гримерку, и состоялась эта импровизированная пресс-конференция.
— Сегодняшний концерт — это сбор денег в поддержку той партии, к которой вы примыкаете. В последнее время среди панк-молодежи бытует мнение, что вы просто продались.
— Кому и за что?
— Именно той партии, к которой вы примыкаете.
— У нас нет никакой партии и ни к какой партии мы не примыкаем. Мы сотрудничали с Лимоновым какое-то время, но сейчас у нас несколько сложные отношения, так как они начали нас использовать
— А какие у вас отношения с коммунистами?
— Смотря что иметь в виду под понятием "коммунисты"…
— Зюганов, Анпилов, Лимонов.
— С Лимоновым и Анпиловым у меня хорошие отношения. С Зюгановым у меня никаких отношений, потому что Зюганов к коммунистам никакого отношения, кроме названия формального, не имеет.
— Ваша группа была первой честной группой, которая показала, где мы живем и среди чего мы живем, и вдруг такие заявления. Вы отдаете себе отчет в том, что это противоречие?
— Абсолютно отдаю. Я считаю, что это никаким противоречием нашим ранним действиям не является. Это продолжение той политики, которую мы вели в 1985-м. На протяжении всей нашей деятельности мы воюем не с коммунистами, не с демократами. Мы воюем с определенным состоянием ума в обществе, с буржуазным, скажем, состоянием ума. С обывателем, который на протяжении всей истории человечества маскируется под разные идеологии.
— Вы говорили о революции. Вы видите себя Лениным в ней?
— Дело в том, что я не занимаюсь политикой. Если бы занимался, то, конечно, Лениным себя видел бы.
— Как надо действовать: "покончить с собой — уничтожить весь мир.
— По-разному. Иногда — так, иногда — иначе. Это определенный пример того, как нужно поступать в той ситуации, в которую ставит общество нашего брата. Это из области мистической магической, религиозной. Каждый раз ты выходишь из рамок своего эго. Или общественного эго — массового сознания. Таких людей называют живыми.
— Тем не менее в вашей работе Сто Лет Одиночества нет политических лозунгов.
— Я считаю, что политика — это все, что мы делаем. Это не обязательно лозунги. Это непосредственное отношение к окружающей реальности во всех ее ипостасях. Каждый раз создается либо идеология, либо социальный строй, и как только возникают конкретные правила игры, надо взорвать это. Каждый раз на определенном этапе пути приходится создавать собственные правила, которые максимально не вписываются в заданную схему. Сейчас то, что мы связались с коммунистами или фашистами — это тоже из этой же'области. Я думаю, что, если они придут к власти — мы будем с ними воевать. Потому что все идеологии — это одно и то же, разницы вообще никакой: то, что сейчас имеет место быть, и то, что при Брежневе было, социализм или госкапитализм — разницы вообще никакой, те же самые люди и то же самое массовое сознание.
— Какие-то позитивные изменения ты видишь в обществе?
— Никаких не вижу, потому что их нет. Это же очевидно: какие сейчас позитивные изменения в обществе могут быть? Это же разложение, анархия, хаос. Это энтропия, это смерть. Нивелированы в течение лет перестройки все ценности, которые у нас еще оставались от последних лет двадцати советской власти.
— А как тебе сегодняшняя молодежь — та, что была на концерте?
— Я надеюсь, что это хорошая молодежь. Вообще, сейчас ситуация очень плачевная в обществе. Пришло поколение совершенно бездуховное. Мы потеряли поколения два-три, совершенно точно. Приходит поколение подонков.