Я не я и свадьба не моя

Вайс Лора

— Ну, — а глаза тотчас темнеют, — я, как и вы остался без пары.

— И почему? Мой жених, например, просто не пришел. А какая у вас история? Про джентльмена можете не говорить, ибо все, что произошло после ресторана, было отнюдь не по-джентльменски.

— Я расстался со своей невестой за пять минут до росписи. Причина тому весьма существенная, но озвучивать ее я бы не хотел.

— Ладно. Тогда следующий вопрос, между нами было то самое?

Вдруг он тянется рукой к затылку, на губах появляется виноватая ухмылочка, а глаза словно вспыхивают зеленью. Угу, отлично! Тут и слов не надо.

— Надеюсь, я не хрюкала.

А этот нахал

поднимает вторую руку и показывает два пальца.

— Два раза? — краснею.

— Да, и вы не подумайте, это было очень мило.

— Ну да, как с мини-пигом, — вот позорище. — Что ж. И еще вопрос. Где мои птички?

Глава 8

— Мы их выпустили. Сразу после того, как покинули ЗАГС.

— Уже хорошо…

— Вы очень милая девушка, Есения, — а с красивого лица так и не сходит улыбка, более того, дорогой супруг расслабляется. Видимо воспоминание о проведенной ночи подняло ему настроение. А то как же! Где вы еще найдете хрюкающую от удовольствия невесту? К сожалению, есть у меня дурная черта, могу подхрюкивать, когда смеюсь или занимаюсь сексом. С Максом я научилась в такие моменты зарываться лицом в подушку, здесь же в силу выпитого оказалась безоружна.

— Вы уже говорили. И у меня последний вопрос к вам, месье…

На что он качает головой:

— Никаких месье, прошу вас. Просто Миша. Я в России живу с тринадцати лет.

— Простите, но не могу. Вам не идет это имя.

— Это еще почему?

— Потому что вы Мишель, — пожимаю плечами, — так вот, Мишель, я хочу спросить. Вы меня уволите?

— Я? — округляет глаза. — Вас? За что?

— За все… — и начинаю крутить колечко на пальце, затем снимаю его и кладу на салфетку, — да, это ваше.

— Почему жених бросил вас? — снова напрягается, сцепляет руки в замок.

— Видимо устал слушать моё хрюканье, — улыбаюсь сквозь подступившие слезы. Господи, когда же я смогу нормально поплакать?

— Вы долго были вместе?

— Три года.

— Сочувствую.

— А я вам, хоть вы и не хотите называть причину расставания, — беру ложечку, зачерпываю немного панакоты. Какая вкуснотища. — Здесь прекрасно готовят. Приходите сюда почаще.

И вот сейчас он должен сказать, когда мы поедем разводиться. Надо вообще-то поторапливаться. День на исходе, уже и сумерки потихоньку опускаются, и метель за окнами разыгралась. Но что-то Мишель не торопится. Все думает, размышляет. Этому мужчине очень идет задумчивость. И легкая щетина ему идет, и треклятая горбинка просто великолепна, а губы… Как жаль, что я не помню поцелуев. Они ведь наверняка были. Такие как Мишель не занимаются сексом без поцелуев. Хотя, что я знаю о таких Мишелях? Ничего!

— Знаете, у меня к вам предложение, — сжимает руки, отчего костяшки белеют. — Раз уж все вышло из-под контроля, то почему бы не продлить это безумие еще на недельку.

— Вы это о чем? — свожу брови у переносицы. Он что? Мне спать предлагает с ним недельку? Каков негодяй!

— У нас с невестой оплачены путевки. Мы собирались на неделю в Швейцарию. Вылет завтра. Отдых на горнолыжном курорте. На самом деле я очень хочу загладить перед вами свою вину, Есения, поскольку в отличие от вас, на восемьдесят процентов осознавал, что делал. И в качестве извинения, хочу предложить встретить Новый год в Давосе. Там очень красиво, сказочно красиво.

Ах… вот оно что… а я-то, балда… он же само благородие, как он мог предложить мне постель? У него ведь на

лице написано «месье ангел». И переживает из-за всей ситуации, кажется, даже сильнее меня.

— Так, билета нет.

— Не переживайте. Достать билет не проблема. А раз вы работаете в Ла мер, смею предположить, что виза у вас имеется.

— Имеется.

— И? Каков будет ваш ответ?

И правда, безумие… С другой стороны, я еще целую неделю буду женой господина Бенара. А горный воздух взбодрит, вид заснеженных вершин умиротворит.

— Я согласна, — поднимаю на него взгляд.

На что получаю в ответ бесподобную улыбку.

— В таком случае заеду за вами завтра в десять часов утра.

— Угу…

Вдруг он подзывает официанта:

— Пожалуйста, заверните наши сэндвичи, мы берем их с собой.

После расплачивается, а когда миловидный паренек в темном переднике приносит наш заказ, упакованный в два контейнера, Мишель поднимается:

— Прошу прощения за спешку, Есения, — берет с соседнего стула мой пуховичок, — но мне в срочном порядке нужно решить вопрос с билетом для вас.

— Да, конечно. Я вызову такси.

— Никакого такси, отвезти вас я успею.

Галантный супруг по несчастью довозит меня до дома, отдает оба сэндвича и еще раз обещает приехать завтра к десяти. А когда машина скрывается за поворотом, я ощущаю на себе весь груз случившегося. Вот так оно в жизни бывает. Жила себе три года с мужчиной, заботилась, мечтала стать ему образцовой женой и вскоре матерью его детей, а в результате переспала с чужим женихом по пьяни, пережила последующий катарсис, узнав, что этот самый жених, по сути, мой босс, а в довесок согласилась с ним прокатиться до Швейцарии. Интересно, чем я все это заслужила? Какие такие грехи совершила? Но если подумать, то хотя бы не буду одна в Новый год. Однако смущает кое-что. Месье Бенар осознавал, что делал, как сам признался. Выходит, взял и воспользовался нетрезвым состоянием несчастной девушки? Но ведь признался, хотя мог этого не делать. Или не мог? Он не так-то прост, каким хочет казаться, а значит, несмотря на мой потерянный вид, мои вопросы, понимал, чем ему может аукнуться вся эта история, соври он про нашу первую брачную ночь. И вся эта затея с поездкой попахивает элементарным откупом. Вот дела-то…

В общем, тут либо я слишком много надумываю, либо меня хотят задобрить, лишь бы не вздумала бузить, зная, кто есть такой «месье Трикотель». Правда, я бы и не стала бузить. Сама виновата. Хотя нет, не я виновата, а сволочь Макс. Это он толкнул меня в руки Мишеля. И вообще, пора собираться! Если, конечно, Бенар человек слова, а не очередной лапшичник от бога.

На этаж поднимаюсь полная смешанных чувств, размышлений, угрызений совести, но как только переступаю порог квартиры, во мне остается одно единственное чувство — ярость.

— О! Привет, Синичка, — расплывается улыбкой Максик, сидя на табуретке рядом с вешалкой.

Глава 9

— Ты?! — смотрю на этого паразита.

— Я, — опускает голову, а потом и вовсе соскальзывает с табурета на пол, ползет ко мне на коленях, — прости, Сень. Прости идиота.

— Прости? Прости?! — хватаю веник, что стоит у двери. — Ты хоть знаешь, что я пережила по твоей милости, сволочь?! — и начинаю лупить эту гниду веником по горбу. — Я на тебя три года жизни убила! Жрать тебе готовила, убирала, стирала, массажики каждый вечер делала! Любила тебя, скотину! А чем ты мне отплатил?!