Я не знаю собственное Я
Шрифт:
Сначала я засмеялась каким-то истерическим смехом, а потом завизжала так, чтобы услышали соседи, и кинулась из дома прочь.
– Настя! – вскричал Глеб, когда я уже захлопнула дверь его дома.
На мой крик вышла соседка, которую я чуть не сбила с ног, выбегая из калитки. Я закричала еще громче:
– Глеб пытался меня изнасиловать!
Баба Маня ахнула и прижала ладонь ко рту.
– Кошмар-то какой, батюшки! – запричитала она.
Не обращая на соседку особого внимания, я кинулась вдоль дороги. Я бежала прямо к нашему местному участковому.
– Что случилось? – нахмурившись, спросил Андрей Андреевич, увидев меня, зареванную, запыхавшуюся,
– Мне нужно написать заявление… - пробормотала я, вытирая слезы.
Участковый тяжело вздохнул. Работать на ночь глядя ему очевидно не хотелось.
– Присаживайся… - устало сказал он, указав мне на стул, и не спеша достал листы бумаги с ручкой…
ГЛАВА 3
Настоящее время
Сидя на крыльце своего дома и делая очередную затяжку едкого сигаретного дыма, я вынырнула из своих воспоминаний, словно из глубокого тёмного колодца. Ладони вдруг стали влажными.
Мне вовсе не хотелось, чтобы Глеба тогда посадили в тюрьму. Совсем не хотелось! Тогда я была ослеплена жаждой мести… И эта дурацкая жажда затмевала рассудок, не позволяла отдавать отчёта своим импульсивным поступкам.
Раскаяние пришло не сразу…
Раскаяние пришло с осознанием всей серьезности того, что я натворила. Вместе с тем меня поглотила мучительная душевная боль и пустота, которая разъедала изнутри. Но было поздно… Признаться в том, что я оклеветала человека? Ну уж нет… Это означало только одно - подвести себя под статью. И моя далеко не сладкая жизнь превратилась бы в сущий ад.
А я этого не хотела… Нет!
Эгоизм взял верх.
Я оставила всё как есть, убеждая себя в том, что Глеб сам во всём виноват…
Заслужил.
Ведь заслужил?..
После того как прошло полгода, по деревне поползли странные слухи… Кто-то говорил, что Глеба отмазали от тюрьмы какие-то люди "сверху"... Они нуждались в крепких бойцах для неофициального войска.
Поначалу это казалось просто выдумкой, но мать Глеба вдруг стала хвастаться неожиданными денежными переводами от любимого сынули. Его родители отремонтировали дом и даже купили машину, хоть и недорогую… Но всё же. Слухи стали иметь под собой реальную основу, а не просто слова. И в тот момент я даже вздохнула с облегчением. Если Глеб имел возможность перечислять родителям деньги, то значит, у него всё было не так плохо. Я надеялась на это. Со временем мучительные угрызения совести наконец стали отступать. Деревенский сброд тоже утихомирился, перестав тыкать в мою сторону пальцем. И кажется, я даже начала забывать эту историю…
Пока не столкнулась сегодня с Глебом на берегу.
С новым незнакомым мне Глебом…
Таким суровым и холодным…
По телу вновь поползли мурашки.
На крыльце вдруг появился дядя Паша.
Я тут же быстро потушила сигарету и спрятала бычок.
– Что, жених твой вернулся? – сощурив глаза, спросил он, закуривая папиросу. Видимо, он увидел нас с Глебом через окно.
– Скажешь тоже… жених, – хмыкнула я. – Это же Глеб. Он всегда будет для меня… деревенским мальчишкой.
– Ну на мальчишку он уже явно не похож...
– Что там мать с отчимом? Уже пьют?
– я решила плавно соскочить с темы разговора.
– Опохмеляются.
– Ну понятно… Как обычно, – буркнула я и вошла в дом.
Мать с отчимом
Я села на старое потёртое кресло, положила ноги на стул и бесцеремонно включила телевизор.
– Выключи эту дрянь! – тут же взревела пьяная мать.
– Телевизор лучше, чем ваши вопли слушать.
– Выключи, я сказала! – зло шипела она.
Я стала тыкать по каналам, как всегда, в надежде увидеть своего отца.
Мое происхождение было весьма туманным... То, как моя мать по молодости смогла залететь от крупного бизнесмена и политика, оставалось для меня загадкой. Мать говорила, что связь была мимолётной. И когда она забеременела мной, Леонид Георгиевич Власов даже не задумываясь послал мою беременную мать ко всем чертям. У Власова на тот момент была своя официальная семья.
Будучи ещё маленькой девчонкой, я мечтала, что когда-нибудь за мной приедет отец. Он обязательно подъедет на белом лимузине к крыльцу школы. Все одноклассники выбегут на улицу, в недоумении смотря на дорогую машину. Отец пройдёт мимо всех прямиком ко мне. А я сразу его узнаю и кинусь на шею со словами: «Папочка!». Он подхватит меня и крепко прижмёт к груди. Все одноклассники раскроют рот от удивления и зависти. Отец скажет: «Прости, я ничего не знал о тебе. Но теперь мы будем вместе. Навсегда». Я вытру слезы о рукав своей кофты и кивну, зная, что теперь ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО.
Но время шло, а отец так и не появился. Надежда постепенно стала рассеиваться как утренний туман, а вместо неё пришла злоба и обида на весь мир.
Мысль о существовании богатого и влиятельного отца постепенно превратилась в навязчивую идею. Ведь если во мне течёт кровь такого успешного человека, значит, я чего-то стою в этой жизни, и мне не место среди этой деревенской шелухи. Моё место - в большом городе, среди таких, как мой отец. И пусть он не приедет за мной на белом лимузине – эти детские мечты остались в прошлом. Я надеялась только на одно: что сумею ему понравиться и растопить лёд в его душе. К моему счастью, я была очень похожа на него внешне и абсолютно не похожа на свою мать.
В хорошо спрятанном месте хранился номер телефона секретаря моего отца. Я успела быстро начеркать его на первом попавшемся листке бумаги, когда корреспондент диктовала номер с экрана телевизора. Оставалось дело за малым – приехать в Москву и заполучить долгожданную встречу.
– Подонок! – выкрикивала мать, видя Власова по телевизору. – Бросил он нас тобой, доча, бросил. А если бы не бросил, катались бы мы сейчас с тобой как сыр в масле и ни в чём бы себе не отказывали!
Мать обвиняла отца во всех смертных грехах и даже приписала ему свой алкоголизм.
– Вот если останешься матерью-одиночкой, я посмотрю на тебя! Тоже запьёшь! – голосила она. – А я хоть и пила, тебя всё равно, дрянь такую неблагодарную, вырастила! Хоть и нищебродка ты у меня, но красавица. Может, за лицо смазливое и сиськи упругие тебя хоть какой-нибудь паренёк-то в жёны и возьмёт. Хоть слезешь наконец с моей шеи!
Моя красота была единственным козырем в этой жизни. Я была высокой, стройной, с тонкой талией и лебединой шеей. Изгибы моей фигуры были изящны и соблазнительны. Длинные черные густые волосы делали мою внешность яркой. А голубые, странные, полупрозрачные глаза, обрамлённые синей полосочкой, придавали образу неотразимую изюминку. Только мой взгляд был всегда холодным. Мои глаза таили в себе невысказанную боль... Глубину которой я даже не осознавала. Да и не хотела.