Я ненавижу оборотней
Шрифт:
— Пожалуйста, скажи, что ты просто соскучился, — взмолилась я.
Лан отвлекся от разложенных на столе документов и прошелся по мне взглядом, немного дольше задержавшись на губах.
— И это тоже, — наконец произнес он.
— А что еще?
— Гьета с Арнеллой заняты, и сейчас моя очередь присматривать за тобой.
Вот оно что. Я испытала некоторое облегчение и с ногами забралась в кресло по другую сторону стола, приняла соблазнительную позу и нежно прошептала:
— Давай, присматривай,
Разноцветные глаза вспыхнули, но уже через несколько секунд оборотень восстановил контроль над желаниями.
— Джая, сядь нормально. Ты меня отвлекаешь.
— Я стараюсь, — мурлыкнула и послала ему воздушный поцелуй.
— Тебе все равно до оборота нельзя, — прищурившись, хмыкнул белый.
— Что — нельзя?
Я невинно взмахнула ресничками.
— Ничего нельзя! — почти прорычал он и снова уткнулся взглядом в документы.
Минуту царила тишина. Ну вот, даже повредничать нормально не дадут…
— Расскажи лучше, — перебил мои мысли Лан, — что ты знаешь о назначении Адастиса и его коллег в Ростань? Хоть что-нибудь знаешь?
Странный вопрос… Я послушно задумалась.
— Да нет, ничего особенного.
В итоге пожала плечами:
— У нас дома как-то не принято было говорить о его работе. Мама хотела, чтобы всякие сложности ее не касались, а папа вроде как ей потакал в этом желании.
— Совсем ничего?
Лан на секунду вскинул взгляд, но вскоре опять зарылся в бумаги, помечая что-то на больших листах с мелкими строчками, подписями и печатями и укладывая их в папки.
— Жаль.
Я хотела помочь, правда! Но не могла.
— Просто он пришел однажды вечером и объявил, что получил назначение, — стала вспоминать, как все было. — Тогда мы все очень удивились…
— Почему?
Лан вновь прервался и внимательно посмотрел на меня.
— Ну… как тебе объяснить…
Говорить о семье почему-то всегда было сложно. Это все равно что допустить постороннего к сокровенному. И хотя там не было никаких секретов, которые бы теперь стоило скрывать, а Ланхольт давно уже не являлся чужим, подобрать слова получалось с трудом.
— Он ведь просто юрист! Всю жизнь занимался какими-то обычными делами. Мама вроде знала подробности, но всегда говорила, что это неинтересно. Ад иногда утрясал разные вопросы для высокопоставленных лиц, но чтобы его отправили в другую страну на год… Это не вписывалось в наш образ жизни.
Услышать он ожидал что-то другое. Лицо белого вожака стало непроницаемым, из чего можно было сделать вывод, что объяснения его не удовлетворили.
Что-то прохладно стало… Я зябко поджала пальцы на ногах и нервно поинтересовалась:
— Зачем ты об этом спрашиваешь?
— Все еще разбираю документы, оставшиеся от отца, — Лан заговорил сразу же, не желая пугать меня еще больше. — Не представляешь, какой
Да. Было бы, если бы дело не касалось моих родных.
В дверь тихонько поскреблись, и появившаяся на пороге чернушка сообщила:
— Джая, к тебе мама приехала.
Сердце подпрыгнуло и замерло ледяным комком где-то в горле.
Я вопросительно посмотрела на Лана. Можно?
— Иди, конечно, — ответил вожак на немой вопрос. И уже мне в спину очень тихо добавил: — Я найду способ следить за твоим состоянием на расстоянии.
Ее визит ничего не изменил. Мы обнимались, расспрашивали друг друга о последних днях, болтали о разном. Мама жалела о том, что доставила столько проблем… и о том, что ее план провалился, и доставить меня к охотникам на оборотней не успели. Вот как можно быть такой твердолобой, а?
Впрочем, за время, пока мы не виделись, мадам Бушар действительно изменилась. Она у меня всегда была красавицей, но сейчас будто помолодела лет на десять. Распущенные бледно-золотистые волосы мягкими волнами спадали до талии, огромные светлые глаза на тонком лице казались испуганными, а вместо одного из строгих платьев по-девичьи стройную фигуру облегали узкие джинсы и тонкий свитер. Ни за что не подумаешь, что эта женщина родила троих детей!
— Если ты выкинешь еще что-то в том же духе, мы больше не сможем видеться, — честно предупредила я. — В последнее время столько всего произошло… Я хочу чувствовать себя в безопасности!
— Тебе нечего бояться, — тихо произнесла родительница. — Я уже сделала все, что могла.
— Очень хочется в это верить, — пробурчала я.
Минуту мы дружно смотрели в одно и то же окно.
— Не следовало мне тебя сюда привозить, — наконец выдохнула она.
— Мама!
— Теперь я тебя потеряю.
Она словно не слышала меня.
— Через несколько месяцев нам придется уехать, а ты останешься здесь. Ну… тебе хотя бы нравится такая жизнь.
Зря я все-таки согласилась на эту встречу.
— Слушай, я такая, какая есть, с этим уже ничего не сделаешь.
Раздражение расплескалось едкими каплями.
— Лан любит меня, а я его. И мы не виноваты в том, что случилось много лет назад. И даже если бы мы с тобой не приехали сюда вслед за папой, ничего бы не изменилось. Волчица во мне проснулась бы в любом случае, вот только вопрос, смогла бы я выжить после оборота или же сошла бы с ума, начала бросаться на людей, и меня пристрелили бы охотники на оборотней. Было бы очень символично, если бы этим охотником оказался кто-то из Ланс-Эльшенгеров, правда?.. Мама, не делай из меня орудие мести волку, которого, может, и в живых уже нет!