Я, обстоятельства и последствия
Шрифт:
Домашних в свои планы посвящать не стала. Зачем зря волновать. После завтрака добровольно помыла посуду, послонялась по квартире, путаясь под ногами у собирающихся на работу родственников. Последней ушла мама. Без четверти одиннадцать. Времени оставалось в обрез. Пришлось включать третью космическую.
Оделась я быстро, долго искала ключи, уже подумала Колька спрятал, раз десять его добрым словом вспомнила! Ключи нашлись в холодильнике.... Как они там оказались, ума не приложу.
Без четверти двенадцать я нырнула в метро, в назначенном
В помещение, где проходила презентация работ молодых художников, я ввалилась красная и запыхавшаяся после пробежки по лестнице и длинному коридору. А так хотелось появиться перед комиссией с некоторой бедностью на лице. Платье темно – зеленое специально для этого выбрала.... Короче бледности не получилось.
И вообще. Зато получилось шокировать Игоря Алексеевича Шувалова. Он всё-таки присутствовал на просмотре, вместе с какой-то очень серьезной женщиной, моим преподавателем и еще двумя мужчинами в возрасте.
Этот гад меня сразу узнал. Брови нахмурил, в глазах плеснулась холодная синева… Да пофигу!
– Здравствуйте! – радостно заорала от самого входа, – Елизавета Терехина! Мне назначено!
Чего сказала? Сама не поняла.
Глава 2
У Шувалова окаменело лицо.... Я на всякий случай сгруппировалась. Если что, выскочу и заору. Или заору, а потом выскочу. Кто его знает, что у этого неадеквата на уме? Какого черта прищурился? Может вспоминает как я ему по физиономии вмазала, когда он меня от треснувшего льда грубо оттаскивал? Или еще чего....
Я тоже прищурилась. Вызывающе.
В общем я так сильно озадачилась вопросом злопамятности спонсора молодых дарований, что даже не поняла как мой бывший препод Станислав Германович оказался возле меня. Вроде только что, в дальнем углу с очкастой теткой чью-то картину изучал…
– Лизонька! Мы тебя заждались. Я все уши коллегам про тебя прожужжал. Ты – наша главная надежда на участие в Мадридском конкурсе! – сообщил препод подхватывая меня под локоток.
Шувалов чуть слышно простонал…
– Гы-гы-гы, – это я такой звук издала. От недоумения. Про Мадридский конкурс ничего не поняла. Локоть свой из руки препода тихонько выдернула. Вцепилась мертвой хваткой в папку с рисунками, стою не двигаясь.
Серьезная женщина в очках и два дядьки – искусствоведа, наверно домой хотят, начинают на нас раздраженно поглядывать. Шувалов не поглядывает. Смотрит в упор с нескрываемой злостью. Может ну их на фиг? Пойду отсюда… Хотя…
– Станислав Германович, а когда в Мадриде конкурс? После выставки в Москве? – интересуюсь нахальным голосом.
Германович обрадовался, что я наконец что-то членораздельное произнесла.
– Естественно после выставки! Будут отобраны работы для Испанской экспозиции. Я не сомневаюсь, что ты…
– Минуточку. – надменная морда перебил Германовича. К нам направляется. Вряд ли с добрыми намерениями. Я презрительно усмехнулась. Сейчас начнет объяснять, почему меня не нужно привлекать к участию в финансируемой им выставке. Не ошиблась.
– Мне кажется мы уже отобрали необходимое количество материала. – негромко сказал Шувалов, приблизившись к нам. – Участие в нашем проекте предполагает помимо всего прочего: презентации, пресс- конференции, и другие публичные мероприятия. Хотелось бы обойтись без эксцессов. Ваша протеже…
– Игорь Алексеевич! – теперь препод перебил Шувалова, – Лиза очень талантливая девочка!
– Ваша Лиза – аномальное явление! – не повышая голоса заявил Шувалов. – Ее к нормальным людям нельзя подпускать.
У Германовича глаза расширились…
Я шептать не стала. Громко сказала, чтобы все слышали: – Мало я на твоей машине написала! Нужно было еще добавить. Пару ласковых. И не разрешать Кольке отмывать.
– Согласен, – кивнул Шувалов, – ему не разрешать отмывать. Тебя заставить. Чтобы в другой раз неповадно было.
– Так вы знакомы? – ахнул Германович.
– К сожалению приходилось сталкиваться!
Подробности изложить не успел. Дверь распахнулась, на пороге нарисовалась девушка, ярко – рыжая, кудрявая с веселыми веснушками на носу.
Прикольная такая девчонка, примерно моего возраста. Шувалов почему-то еще больше взбесился, когда она пришла. От меня отвязался, на нее вытаращился. Очень недобрым взглядом..
Препод от греха подальше к очкастой коллеге удрал. Я бы тоже ушла, но девица как-то неудачно остановилась, прямо посреди прохода, мне даже пришлось подвинуться.
– Софья?! Ты как сюда попала? У тебя самолет через полчаса! – прорычал господин меценат.
– Мне родители разрешили остаться. – невозмутимо ответила девушка. – Сюда приехала с тобой поговорить. Дома тебя не бывает, в офисе ты мне запретил появляться. Мама сказала, что ты до часу дня будешь здесь. Позволь мне заняться рекламой и продвижением художественной выставки. Пожалуйста. Я справлюсь лучше, чем твоя вобла.
– Уходи немедленно. Дома пообщаемся, – обрубил Шувалов.
И зачем—то про меня вспомнил. Башку ко мне поворачивает.
– Я тоже пойду. Всем до свидания! – выпалила, прежде чем он успел открыть рот, – Вобле привет.
Прижала к себе папку с рисунками и прошмыгнула мимо рыжей Сони в коридор. Германович даже не попрощался. Правда я не обиделась. У меня мозги другим были заняты. Как было бы здорово, надменной морде отомстить. Но для этого никакой возможности. Ни малейшего шанса не имеется. Жаль.