Я обязательно спасу Тот

Соколенко Мария Павловна

Я приподнимаю уголки губ в невеселой улыбке.

– По меркам Дома я просто фрик: практически не пью, не курю, ничего не употребляю. Дело не в том, что я выросла в нормальной семье, вовсе нет. У меня всегда была возможность достать немного марихуаны, а с сигаретами и выпивкой вообще проблем не возникало. Я пробовала многое, но всё это было не то. Это ничего мне не дает. Нет этой подростковой херни, когда плевать, что и где пить и плевать, что курить. Скучно, временами чувствую себя на все двадцать пять.

– В общем, ты - нормальный человек

с неиспорченным сознанием. Мне нравится это в тебе. Кто-то начинает пить и курить, потому что это якобы "круто", под влиянием уже "опытных" товарищей, а кто-то ищет в этом определенную отдушину. Некоторые за столько лет довели всё это до полного автоматизма, что уже даже не замечают, как употребляют всю эту хуйню и тем более не представляют свою жизнь без этого. Как это - "расслабиться без наркотиков"? Я знаю всё это потому, что сам был таким.
– наемник раздосадовано качает головой.

– Насри на прошлое, Эван. Все мы когда-то были мелкими тупыми пиздюками. В мире миллионы наркоманов, которые взялись за голову и завязали. И я понимаю, насколько всё это трудно и какие после всего этого Ада остаются воспоминания. В общем, никто не винит тебя за то, что ты был с подростковым "приветом". Сейчас ты с другим "приветом", радуйся.
– я широко улыбаюсь.
– Надеюсь, я тебя не задела. Обычно людям не нравится, когда я настолько откровенна.

– Боже, Бруклин, не переживай.
– Майклсон красноречиво закатывает глаза.
– Обычно мне просто боятся такое сказать. Только двое людей говорили мне об этом напрямик.

Наемник улыбается в ответ и осматривает помещение.

– Надеюсь, ты их не убрал, потому что я хочу умереть стильно, а ты просто прострелишь мне голову.

– Не, живы пока-что. Но все еще возможно.
– киллер соскакивает на пол и перекидывает лямку рюкзака через плечо.
– Может, пошли отсюда?

– Пойдём.
– я безразлично пожимаю плечами, подхватываю свою сумку и поднимаюсь по ступенькам вверх.

Когда речь заходит о том, как здесь пыльно, я упоминаю свои свободные выходные и говорю, что могу прибраться, за что получаю целый монолог о том, что я не должна ассоциировать себя с прислугой и как это влияет на психологию человека.

– Я напрягу кого-то, если что.
– Эван недовольно морщится и открывает передо мной дверь на улицу. Я покидаю помещение и с удовольствием вдыхая свежий воздух.

– Куда попиздуем?

– Ты же леди, Бруклин. Ну что за выражения? Не попиздуем, а направимся.
– Эван шутливо щелкает меня по носу. - А куда ты хочешь?

– Меня зовут Брук!
– в который раз напоминаю я, театрально вскидывая взгляд к небу.

– Мне не нравится Брук. Бруклин - куда лучше.

– Мало ли, что тебе не нравится.
– возмущаюсь я.
– Может, мне хочется называть тебя Эванидзе, но мы, как говорила моя маман, далеко не всегда делаем всё так, как нам того хочется. Придумаю тебе какое-нибудь прозвище.
– я запускаю замерзшие руки в карманы и оглядываюсь по сторонам.

– Я называю

тебя Бруклин и это даже не обсуждается. Заруби себе на носу. Ну так, что насчет прогулки?

– Я только сегодня выбралась в город, раньше меня не пускали. Да и не знаю, что к чему...

Мужчина поправляет шапку и озадаченно чешет затылок.

– Могу провести тебе обзорную экскурсию.
– заметив мой утвердительный кивок, он начинает вести меня вперед. - Сейчас мы находимся в прекрасном и практически заброшенном индустриальном квартале. Здесь должны были построить дома, в которых выделили бы льготные квартиры для рабочих и военных, но после забастовки строителей все пришло в запустение.

– Прекрасном? Надеюсь, это сарказм, потому что передо мной только что пробежала крыса.
– я неуверенно улыбаюсь, послушно шагая рядом с Майклсоном. Оглядываюсь по сторонам, рассматривая здания.
– Здесь есть действительно красивые дома. Жаль, что они не жилые. Круто было бы жить в таком.

– Почему же, эти дома нельзя назвать совсем "нежилыми". Здесь достаточно людей без определенного места жительства, включая всяких беженцев. Так что все эти недостройки постепенно оживают, но они никогда не приобретут изначально запланированный вид.

Эван берет меня за руку и сворачивает в какую-то очень узкую подворотню. Немного поводив меня по таким своеобразным лабиринтам, он выводит нас к огромному разрытому котловану.

– А это должно было быть метро, которое быстро бы доставляло рабочих до их предприятий. Когда-то здесь был забор, но его растащили на металлолом. А вон там, - наемник указывает пальцем на самое дно рытвины.
– Там валяется несколько сгоревших экскаваторов, а еще парочка трупов забастовщиков.

– Жёстко.

Я приседаю на корточки и заглядываю вниз, на дно.

– Теперь мне страшно.
– честно признаюсь я, чувствуя, как в голове вспыхивает настойчивое желание спрыгнуть вниз.

– Ничего страшного в этом нет. Один из тысячи элементов разрухи в нашем мире.
– Майклсон преспокойно пожимает плечами.
– Смотри.

Отпустив мою руку, он начинает спускаться вниз, практически по обрыву. Из-под ног летят куски рыхлой почвы, смешанной с сажей, и каждый пласт так и норовит раскрошиться с каждым новым шагом. Я, замерев на месте, наблюдаю за всем этим. Ничего не говоря до того момента, как под ногами Майклсона снова что-то трещит и ломается. Тогда я поднимаюсь и скрещиваю руки на груди.

– Эван, пожалуйста, вылезай!
– кричу я.
– Нахуй ты вообще туда спускаешься?

– Тут весело!
– кричит наемник в ответ. Пласт земли, на котором стоит блондин, оказывается весьма ненадежным и после одного шага Эвана все же крошится, заставляя Майклсона прыгнуть на какой-то камень.
– Давай, Бруклин. Или ты боишься?

Эван с ехидной улыбкой на губах разворачивается и теперь смотрит на меня. Я с нервной улыбкой качаю головой, закусываю кончик языка и отворачиваюсь, разглядывая какой-то камень.