Я обязательно спасу Тот

Соколенко Мария Павловна

– Брук, родная, я так рада тебя слышать!
– лепечет женский голос. Я улыбаюсь, воровато оглядываясь по сторонам, и прочищаю горло.

– Я тоже, мам. Как ты, как папа?

– О, детка, с нами всё хорошо. Ричи очень скучает.

– Я тоже очень по нему скучаю.

– Эмили оставила Престона у нас на пару дней, а сама уехала в Икс к бабушке. Она что-то плохо себя чувствует в последнее время...

Раздался еще один голос, мама прервалась.

– С тобой Ричи хочет поговорить.

–

Передай ему мобильный.

– Хей, Брук!

Я улыбаюсь еще шире, так, что у меня начинают болеть щеки.

– Хей, чертяка, как ты там?

– Ничего, нормально. У нас каникулы уже начались.

– Как оценки?
– помню, как сама ненавидела этот вопрос, а теперь задаю его.
– У тебя же там с литературой какие-то непонятки были.

– Это у миссис Моретц со мной непонятки.
– смеется мальчик.
– А ты как? Нашла работу?

– Да, давно уже. Н-неплохо зарабатываю, свободный график, никаких рамок.

– Отложи мне денег, а, мама не хочет покупать мне...

– Никаких велосипедов, ты их ломаешь чаще, чем твоя сестра сбегает из дома!

Я смеюсь, Ричи тоже.

– Я отложу, без проблем. Что у вас вообще новенького происходит?

– Ничего, Эмили опять ушла и оставила на маму своего орущего опарыша.

– Ричи!
– возмущается на фоне мама.

– Я всё-еще люблю Престона.
– фыркает Ричи, отставив телефон от уха.
– Надоел он уже, честное слово.

– И куда на самом деле Эмили подевалась?
– не без нотки негодования спрашиваю я.

– А я не знаю, она рассказала сказку о бабушке, вручила маме Престона, а сама уехала.

– Бандитские разборки?
– смеюсь я.

– Ага, как всегда. Так когда ты вернешься?

Я хмурюсь, закрываю глаза и качаю головой.

– Скоро.

– Ты каждый раз так говоришь.
– тяжело вздыхает Ричи.

– На этот раз я говорю правду.
– я оглядываюсь, вцепившись в телефон, и понижаю голос.
– Я скоро приеду, понял? Только обещай, что никому об этом не скажешь.

– Обещаю.

– И не вешай нос, братец, ты у родителей единственная опора. Будь умницей.

– Как всегда.

– Мне пора.
– я невольно улыбаюсь.
– Передай Эмили, что я скучаю.

– Передам. Еще созвонимся.

Я отключаюсь, ставлю мобильный на беззвучный режим и прячу его за пояс штанов.

***

– Этого не может быть!
– кричит моя мама, пока её успокаивает мой доктор.
– Она ведь еще ребенок! Это... это можно как-то остановить? Прекратить развитие болезни.

– Миссис Дженкин, поймите...

– Я не хочу понимать!
– лицо моей матери наливается кровью, глаза в бешенстве расширяются.
– Остановите это или клянусь, я пойду в...

– Это не лечится!
– позволяет себе повысить голос

психотерапевт.
– Ваша дочь больна и Вам придется смириться.

– Смириться с тем, что она... такая?! Вы что, в самом деле, издеваетесь?! Как с таким можно...

– Мы можем притормозить развитие болезни, но в таком случае все стрессы и нагрузки нужно свести к минимуму. Вашей дочери нельзя переживать сильные потрясения. Представьте, что она будет жить не как обычный подросток, а девочка из бункера, где она никого не видит и ничего не слышит. Есть таблетки, но с ними нужно вести себя очень и очень аккуратно - у них множество противопоказаний.

Мама, тогда еще совсем молодая женщина, мечется из стороны в сторону, как загнанный в клетку зверь.

– Какие противопоказания?
– спрашивает она слабым голосом.

– Болезни сердца, аллергии на определенные медикаменты, тяжелые формы обструктивных бронхитов и астмы...

– Прекратите.
– мама тяжело опускается на стул.
– Что это за лекарство?

– Оно выпускается в форме ингаляторов и называется "Морвикс".

– Я слышала о нем. Это же из-за него погибла та девочка? Как-то на Л имя... Люси, если не ошибаюсь.

– Это был экспериментальный образец.
– доктор сурово поправляет очки.

– Но факт остается фактом.
– настаивает брюнетка.

– Больше такого не повторится. Тем более, с Вашей дочерью.

– Нет.
– мама порывисто поднимается с места, хватает со спинки стула куртку, комкает её в руках и, повернувшись к восьмилетней мне, кивает.
– Пошли, солнышко.

– Миссис Дженкин, так нельзя...

– Она моя дочь. Я не буду заставлять её пить какие-то лекарства, от которых у детей останавливается сердце, и закрывать её в лечебнице.

– Без наблюдения врачей её состояние рано или поздно усугубится.

– Вот тогда мы встретимся снова. Да и то, - мама берет меня за руку, бросает на доктора уничтожающий взгляд и фыркает носом.
– Не факт.

Я так и не прочла названия этого поразительного диагноза, а вечером, после приема у доктора, почему-то расплакалась, потому что подумала, что умираю. И вспоминала я это до самого вечера, пока меня не отправили за какими-то документами к Тёрнеру. Аларик позвонил и предупредил Нейтана о том, что я загляну к ним.