Я - обычный
Шрифт:
— Значит, вроде как мозгов поменьше, а мускулов побольше?
— Правильно.
— Где находятся исследования? Я имею в виду все формулы, ингредиенты, составы мутагенов и прочая ерунда без которой не обойтись?
— Основной файл находится в центральном офисе, но его запароленные копии есть в каждой лаборатории.
— Вы знаете пароль?
— Конечно.
— Слушаем.
— Если вы будете так любезны пообещать оставить меня в живых…
— … так, спокойствие. — Одернул я, начавшего уже было зарываться толстяка. — Вы, наверное, позабыли, в каком положении находитесь.
Инженер
— Отсрочку вы себе пока выбили, — кивнул я, наблюдая за манипуляциями Маликова, — ровно до того момента, пока мы не проверим сведения. Пока мы запрем вас здесь, предварительно связав по рукам и ногам, и затолкав в горло кляп. Но перед этим последний, но не менее важный вопрос. Где пленные?
— Вам про каких? — заискивающе поинтересовался Синицын. — Про тех, что недавно оптом привезли, или про ваших троих приятелей?
— Про всех. — Я зло плюнул на пол. — Про всех без исключения.
— Первые ушли по железке, в сторону Беларуси. — Начал отчитываться негодяй с избыточным весом. Там основная база нового порядка, ну и «Нового Мира». Точнее сказать не могу, объект засекречен до невозможности. Даже электронные письма к нам проходили через десятые сервера, как грязные деньги через оффшоры. Знаю только, что Варшавская железная дорога.
— Точнее, — рявкнул я.
— Точнее не ко мне, — в испуге замахал руками профессор. — У начбеза спросите. Он должен быть в курсе, а мое дело исследования. Финансирование и оборудование поступает мне, и ладно.
— Хорошо, — вздохнул я. — Что со второй группой? Живы?
— Тут они, живехоньки, — Синицын в припадке раболепия затряс жирными щеками. — На нижнем тюремном уровне, все как один. До особого распоряжения трогать их смысла не имеет, так что сидят себе по клеткам. Может, кого приложили пару раз прикладом, чтобы спокойнее был, да и только, но это все безопасники. Я заявляю, что к этому никакого отношения не имею.
Глава 37
Настало время действовать и действовать быстро. Малейшее замедление было подобно смерти. В мозгу, яркими пылающими буквами, начал строится список текущих задач, отсортированных мной по важности. Первое, спасти пленных. Марк, капитан и Женя все еще находились в застенках, а у самого Тимура тут были недоброжелатели, так что в участи пленников сомневаться не приходилось. Далее следовало посетить архив, собрав всю возможную для транспортировки информацию, будь то искомый штамм или подтверждение моего искусственного рождения. И там и там хранился ключ, которым в скором будущем я обязательно воспользуюсь, а пока надо отнять его у доброй черепахи Тортиллы, пусть даже для этого понадобится динамитная шашка.
Теперь снаряжение. Даже если учесть, что связанный в дальней комнате толстяк, был прав, и я действительно получу какие-то новые для себя способности, ждать их скоро не следовало, ну и без оружия и бронежилета в этом гнезде мерзости я передвигаться отказывался.
— Сколько времени до окончания разгона? — Поинтересовался я у профессора, над которым с веревкой в руках трудился Денис.
— До окончания времени не так уж и много, — признался Синицын. — Нюанс вот
— Как же остальные? — Прищурился я, наблюдая, как толстяк посредством веревки становится все больше похожим на гусеницу. — Ты же говорил, что нас пол сотни? Пятьдесят если не ошибаюсь.
— Сорок девять, — кивнул мой собеседник. — Сорок девять искусственно выведенных младенцев, появились на свет в стерильных лабораториях на Северном Кавказе. Именно там, изначально, был центр клонирования и моделирования ДНК, крайне секретный объект.
— Почему исследования не были опубликованы, если вы добились столь блестящих результатов? — Засомневался я. — Это же деньги, и деньги не малые.
— Помните, какая поднялась шумиха при клонировании одной овцы? — Хохотнул толстяк. Щеки его затряслись, в горле забулькало, и на секунду показалось, что он задохнется. — А у нас вышло сорок девять младенцев. Более того, эксперимент Яна Вилмута отстал от нашего почти на пятнадцать лет. Младенцев без унаследованных генетических дефектов, с разблокированными центрами восприятия информации, младенцев будущего. Да опубликуй мы это, тут же началась третья мировая война! Вы уж мне поверьте, политика — дело тонкое.
— И грязное, — Маликов отошел на пару шагов, любуясь своей работой.
— Грязное, не грязное, но публиковать столь сенсационные результаты нам попросту запретили. Все это, конечно, курировал «Новый мир», сплачивая под своим крылом лучшие умы того времени. Опальных ученых, гениальных биоинженеров и хирургов. Всех, кого обделила или обворовала тогдашняя действительность, и, вместо того, чтобы прославить и обогатить, ввергла в нищету и уныние. О, как мы тогда работали! Вы не представляете, насколько общая идея может сплачивать коллектив и повышать результат. Конечно, были и недовольные, но им быстро объяснили, на чьей стороне логичнее прибывать, и тогда дело закрутилось с новой силой и утроенной энергией.
— Идея тотального геноцида была выдана кем-то из «Нового Мира»? — Продолжил я, прикуривая вторую сигарету.
— Именно, — кивнул Синицын, так как, скрученный по рукам и ногам, более никак проявить свою активность не мог. — Только какой же тут геноцид, прополка сорняков, скорее.
— Нацист, — шепнул мне на ухо Маликов, — прав ты был, Костик, кончать его и всего делов.
— Ближе к теме, — отрезал я. — Имя основного идейного вдохновителя вам известно?
— Конечно, — ухнул что сова толстяк. — Мне много известно, меня не то, что убивать, трогать пальцем нельзя, а то случится амнезия…
— Басурман…
— Нет, — взвизгнул ученый-нацист. Боялся он детище собственных рук, ох как боялся.
— Хорошо, — кивнул я, давая мутанту понять, что пока отбой. — Имя его назвать можете?
— Прохоров, — залепетал связанный, — Прохоров Федор Поликарпович.
— Уж не сын ли он Поликарпа Прохорова, владельца крупнейшей фармацевтической компании на Северо-Западе?
— Он, как не он.
— Точное расположение архива, лаборатории и камер на плане показать сможете?
— Смогу.