Я, опять я и еще раз я
Шрифт:
Не успели они сделать и десяти шагов, как пришло это худшее.
Сомкнув ряды, они наступали спереди и сзади стремительным маршевым шагом. Ева потеряла счет после первой дюжины, и тут ее спина столкнулась со спиной Рорка. Роботы, она молила бога, чтобы это были роботы. У них были одинаковые каменные лица, пустые глаза, массивные мускулы, выпирающие из-под военной формы устаревшего образца.
Но они казались молодыми, даже юными, господи боже, им было не больше шестнадцати! Дети. Просто дети.
— Полиция! — крикнула Ева. —
Они продолжали наступать. Все, как один, обнажили оружие.
— Огонь!
Не успела она скомандовать, как все вокруг содрогнулось от взрыва. Ева перевела оружие на полную мощность, дала веерную очередь, потом стала стрелять Прицельно, короткими вспышками.
Что-то обожгло ей левое плечо, она ощутила острую боль. Стоило ей выстрелить в одно ничего не выражающее лицо, как перед ней возникло следующее.
Один набросился на нее. Она едва не потеряла оружие, когда он повалил ее на пол. И вот тут в ноздри ей ударил острый и свежий запах крови, она увидела что-то человеческое в его глазах. Без всякой жалости она ткнула оружие ему в шею и выстрелила на полной мощности. Его тело вскинулось, задергалось и умерло еще до того, как она отбросила его в сторону.
Ева еле увернулась от боевого ботинка, нацеленного ей в лицо, выхватила нож и всадила его в живот нападающему.
Она опять перекатилась через себя. Осколки разбитой плитки впились в ее обнаженную кожу. На этот раз боль пронзила бедро. Она увидела, как Рорк сражается врукопашную сразу с двумя. А на подходе были новые.
Зажав нож в зубах, Ева вытянула из подмышки запасной бластер и одним движением большого пальца настроила его на максимум. Она сделала обратное сальто, уложила одного из противников Рорка, выругалась, когда не удалось четко взять на прицел другого, и принялась, как безумная, стрелять с двух рук во все, что еще двигалось.
Потом Рорк оказался рядом с ней.
— Ложись, — скомандовал он с ледяным спокойствием и швырнул гранату.
Он схватил ее, оттащил назад и накрыл своим телом.
Взрыв оглушил ее. Она смутно ощущала сыплющиеся на нее дождем осколки плитки. А потом услышала свое собственное тяжелое дыхание.
— Пусти, пусти!
Ева страшно испугалась за него. Она оттолкнула его, откатила от себя, склонилась над ним. Теперь он тоже дышал тяжело, Ева увидела его кровь. Порез на виске, вырванный клок на рукаве кожаного пальто выше локтя.
— Где рана? Тебе больно?
— Не знаю. — Он тряхнул головой, прогоняя шум в ушах. — А ты как? О, черт бы их побрал! — воскликнул он в ярости, увидев кровь, стекающую с ее плеча и просачивающуюся сквозь ткань брюк на бедре.
— Да это царапины. Помощь скоро будет. Они уже на подходе.
Рорк заглянул ей прямо в глаза и улыбнулся.
— А мы будем просто сидеть тут и ждать прибытия кавалерии?
Эта улыбка сумела разжать потный кулак, стискивавший ее сердце.
— Черта
Ева рывком вскочила на ноги и протянула ему руку. Но когда она огляделась вокруг, тошнота всколыхнулась у нее в животе, а сердце снова сжалось. Они были мальчиками из плоти и крови. Они были живыми. А теперь они превратились в куски мяса.
Усилием воли подавив в себе эмоции, она наклонилась и начала собирать оружие.
— Мы не знаем, что там впереди. Бери все, что сможешь унести.
— Их сконструировали для войны, — тихо сказал Рорк. — У них была только эта цель. Они не дали нам выбора.
— Знаю. — Ева взвалила на плечо две боевые винтовки. — И мы уничтожим, разнесем на клочки то, что их породило.
Рорк подхватил винтовку, взвесил в руке.
— Устаревшая модель. Эпоха городских войн. Будь они лучше вооружены, будь у них больше опыта, мы были бы уже мертвы.
— У тебя гранаты вакуумного действия. Это запрещенное оружие.
— Я считаю, что надо быть готовым ко всему. — Рорк прицелился из винтовки в одну из камер и выстрелил в нее. — Ты стреляла из такой всего пару раз на тренировках в тире.
— Ничего, я справлюсь. — Ева прицелилась и ослепила вторую камеру.
— Да я и не сомневался.
Диана оглянулась.
— Похоже, там идет настоящий бой.
— Что бы это ни было, главное, что это отвлекает внимание от нас.
«Хотя бы на время», — мысленно добавила Дина. Идя сюда, она оценивала свои шансы на выход как пятьдесят на пятьдесят. Но теперь она должна была выжить. Она должна была сделать то, зачем пришла, и вывести Диану в безопасное место.
Но у нее вспотели ладони, и это понижало шансы. Авриль была единственной, кого она когда-либо в жизни любила. Теперь даже это сильное чувство было вытеснено приливом ее любви к Диане. Диана была ею. Никакое зло больше не коснется ее ребенка. Она молилась, чтобы коды, которые им с Авриль удалось добыть, все еще действовали. Молилась, чтобы то, что творилось у них за спиной, не тронуло ее, пока она не прошла в двери с надписью «Вынашивание». Молилась, чтобы мужество не изменило ей. Наконец на дверях зажегся зеленый огонек. Дина услышала шипение воздуха в пневматических пружинах, перед ней открылись двери в тамбур, отделанный армированным стеклом. И то, что она увидела за этим стеклом, вмиг лишило ее сил.
Она заставила себя войти, заставила себя взглянуть. Монстр, умерший три года назад, вступил в широкую полосу белого света. Джонас Делькур Уилсон. Стройный, подтянутый, красивый, на вид не больше тридцати. Он держал спящего новорожденного младенца, одной рукой прижимая электрошокер к шейке ребенка.
У его ног лежало тело молодого Уилфрида Айкона.
— Добро пожаловать домой, Дина. Раз уж ты сюда добралась, это можно считать комплиментом нам обоим.
Дина инстинктивно спрятала Диану за спину.