Я, опять я и еще раз я
Шрифт:
— Токсины просачиваются из моих пор прямо сейчас, пока мы говорим. Это значит, что я, к примеру, смогу выпить еще вина, когда мы закончим.
— Слушай внимательно, — повторила Ева. — Не для эфира, пока я не дам тебе отмашку.
— «Не для эфира», — передразнила ее Надин, не открывая глаз. — Я заплачу Трине тысячу долларов, чтобы она вытатуировала это у тебя на заднице.
— У меня есть основания полагать, что Айконы активно участвовали в проекте, основанном на манипуляции генами, а может, и возглавляли его. А финансирование проекта, возможно, осуществлялось
Глаза Надин открылись и загорелись зеленым огнем, особенно заметным на фоне кожи, вымазанной чем-то светло-желтым.
— Не свисти, Даллас.
— И не думала. Между прочим, ты похожа на рыбу. И несет от тебя рыбой. Ладно, слушай. У меня есть основания полагать, что Авриль Айкон могла стать жертвой этих экспериментов и что она была сообщницей в убийстве своего мужа и свекра.
— Вытащи меня из этой штуковины. — Надин попыталась сесть, но тонкое компрессное одеяло было закреплено на банкетке.
— Я не знаю как, и в любом случае я к этой дряни не притронусь. Просто слушай. Я расследую сразу несколько версий. Может, в чем-то я и ошибаюсь, но по сути все верно. Я хочу, чтобы ты занялась Авриль Айкон.
— Ха! Попробуй оттащить меня от нее.
— Раскрути ее на интервью, ты это умеешь. Разговори ее насчет работы, сделавшей ее мужа и свекра знаменитыми. Генетику обходи стороной. Ты обнаружила связь с Джонасом Уилсоном, можешь затронуть эту тему. Но старайся сохранять дружелюбие, порассуждай о том, что они сделали для человечества и так далее.
— Не учи меня, как делать мою работу.
— Ты умеешь вытаскивать из людей их истории, — согласилась Ева. — Добудь мне данные. Но будь осторожна. Если я права, она замешана в двух убийствах. Если она почувствует, что ты подбираешься к правде, думаешь, ей духу не хватит уничтожить тебя? Постарайся ей внушить, что у меня на нее ничего нет. Ничего такого, что я могла бы использовать, чтобы вызвать ее на официальный допрос.
— Но она может довериться сочувственно настроенной журналистке и сказать что-нибудь полезное для тебя.
— Соображаешь. Вот потому-то я и прошу тебя об услуге, хотя сейчас ты похожа на какого-то лосося-мутанта.
— Я тебе что-нибудь добуду. А когда я выдам эту историю в эфир, смогу любую дверь открыть ногами!
— Ты не выдашь ее в эфир, пока дело не закрыто. Айконы — не единственные, кто в этом замешан. Они не могли делать всю работу вдвоем. Не знаю, удовлетворится ли она их смертью. Итак, ты обратилась к ней, потому что тебе нужен человеческий аспект. Ее свекор, человек, заменивший ей отца, и ее муж, отец ее детей, погибли от руки неизвестного убийцы. Спроси, где она училась, спроси о ее творчестве. Тебе нужен ее портрет — женщины, дочери, матери, вдовы.
Надин задумчиво поджала намазанные желтым губы.
— Различные грани ее индивидуальности. Я буду взывать к ней как к личности, чтобы она рассказала мне о своих отношениях с мужчинами. Хочу взглянуть на них ее глазами. Она источник освещения. Да, это умно. И мой продюсер будет просто счастлив.
Послышалась
— Я готова, — объявила Надин.
— Пойду в таком случае принесу соус тартар. Может, вкуснее будет?!
Избежать пытки было невозможно. Пока Мэвис сидела рядом с ней, погрузив ступни и кисти в пенную голубоватую воду, а Пибоди тихонько похрапывала на ближайшей банкетке под действием программы видеорелаксации, Ева стоически перенесла маску и массаж лица. Клейкая масса, в целительность которой Трина верила безгранично, уже была втерта в ее волосы.
— Сделаем лицевую обработку всего тела, пока твои волосы впитывают сок счастья.
— Чушь собачья! Ведь тело — это не лицо.
— У некоторых людей такие лица, что лучше бы они на них сидели.
Не удержавшись, Ева невольно рассмеялась.
— Все, кроме Мэвис, проходят обработку волос, — продолжала Трина. — Ее я обработала сегодня утром. Хочешь что-нибудь сделать со своими?
— Нет. — Ева инстинктивно схватилась за волосы и испачкала руку в илистой жиже. — О, черт!
— Могу сделать временную окраску. Или попробуем наращивание. Просто для разнообразия.
— Мне хватает разнообразия. И мои волосы меня устраивают. Ничего другого мне не надо.
— Не могу тебя винить.
Ева разлепила один глаз и взглянула на нее с подозрением.
— За что?
— За то, что не хочешь ничего менять. Твои волосы тебе к лицу. Но ты о них совершенно не заботишься, как, впрочем, и о лице. Не так уж много требуется времени, чтобы держать себя в форме.
— Я держу себя в форме, — тихо сказала Ева.
— Ты имеешь в виду тело. Да, тело у тебя — высший класс. Бесподобный мышечный тонус. Вот взять кое-кого из моих клиенток. С виду ничего, а разденешь — без слез не взглянешь. Сплошные подтяжки, а под ними одно дерьмо.
Ева открыла оба глаза. Ей пришлось с отвращением признать, что слепой страх перед Триной лишил ее великолепного источника информации.
— Ты работала с кем-нибудь из клиентов клиники Айкона?
— А то! — усмехнулась Трина, не прекращая работы. — Чуть ли не половина моей основной клиентуры. Ты в их услугах не нуждаешься, поверь.
— А с женой Айкона? С Авриль? Ты ее когда-нибудь обслуживала?
— Она ходит в «Утопию». Я там работала три года назад. Ее обслуживала Лолетта, но я как-то раз делала ей полный массаж и уход за телом, когда дружок поставил Лолетте «фонарь» под глазом. Парень был полная задница, и я ей говорила, но разве она послушает? Нет, пока он…
— Авриль Айкон, — перебила ее Ева. — Ты могла бы заметить, если бы у нее что-то было? Пластика, коррекция, ну, словом, хирургическое вмешательство?
— Когда у тебя под сканерами голое тело, тут уж видишь сразу все меню. Да, у нее кое-что было. Небольшая коррекция лица, небольшая подтяжка груди. Отличная работа, но ничего другого и ждать не приходится.
«А муж утверждал, что у нее все от бога», — припомнила Ева.
— Ты точно уверена?
— Слушай, ты знаешь свою работу, я знаю свою. А почему ты спрашиваешь?