Я, опять я и еще раз я

Робертс Нора

— Ни один человек в здравом уме не станет есть овсянку.

— С витаминами.

Но Еве было не до шуток.

— Давай вернемся к началу. Ты не можешь включать спальный режим, не предупредив меня.

— Когда моя жена возвращается домой вся в слезах от усталости и расстройства, я должен позаботиться, чтобы она хоть немного отдохнула. — Рорк направился в кухоньку, но в дверях оглянулся на нее, и Ева увидела сталь в его синих глазах. Ту самую сталь, которая предупреждала: любые возражения приведут к ссоре. — И пусть считает, что ей крупно повезло, если я всего лишь затемнил комнату, чтобы обеспечить ей столь необходимый

отдых. — Он вышел из кухни и поставил глубокую тарелку с овсянкой на стол в маленькой гостиной, примыкавшей к спальне. — А теперь советую тебе сесть и съесть это, если не хочешь, чтобы день начался с грандиозного скандала.

— Без тебя знаю, — проворчала она.

— А у тебя и без того напряженное расписание.

Разглядывая овсянку, Ева впервые в жизни близко подошла к тому, чтобы надуть губы.

— Противная. Вся в комках.

— Никаких комков в ней нет. Прекрасная овсянка. С яблоками и черникой.

— С черникой?

— Будь хорошей девочкой, сядь и съешь ее.

— Как только выкрою время в своем расписании, обязательно тебе врежу за это. — Но она села и опять поглядела на овсянку. По ее убеждению, овсянка — это когда кто-то, по скудоумию или со зла, заливает грязью прекрасные фрукты. — Формально считается, что я заступила на смену в восемь. Но по уставу между сменами должно проходить не меньше восьми часов, если только начальник не потребует иного. Был уже третий час ночи, когда я вышла из дома Айкона.

— Ты решила работать от и до?

— Пибоди и Макнаб подали заявление на отпуск с сегодняшнего дня. Я их отпустила.

— Значит, двое убыло из твоей команды. — Рорк сел. — Все по уставу, все совершенно законно. Ход дела замедлится. Прибавь к этому длинные выходные, и он замедлится еще больше. И что ты собираешься делать с лишним временем?

— Я уже начала. Нарушила Синий код. Встретилась с Надин и выдала ей все. — Ева погрузила ложку в кашу, зачерпнула и вылила обратно в тарелку. — Я нарушила прямой приказ первостепенной важности и, если придется, буду нагло все отрицать. Я тяну время, чтобы дать Авриль Айкон возможность сообразить, как отключить браслеты, забрать детей и испариться. И я могу лишь надеяться, что она скажет мне, где Дина или хотя бы где находится их операционный центр. Или центры, если он не один.

— Если ты и дальше будешь изводить себя по этому поводу, нам все-таки придется начать день со скандала.

— Я не имею права принимать решения, основанные на эмоциях, нарушать приказы, уклоняться от исполнения долга.

— Ты ошибаешься, Ева. Ты совершенно не права. Во-первых, твое решение основано не на эмоциях. Ну, по крайней мере, не только на них. Оно основано на инстинкте, опыте и присущем тебе чувстве справедливости.

— Копы не имеют права устанавливать правила.

— Чушь. Может, ты и не пишешь правила, но ты каждый день адаптируешь их к конкретной ситуации. Ты не можешь поступить иначе. Если дух закона не учитывает конкретных обстоятельств, не приспосабливается к ним, он умирает.

Ева повторяла себе то же самое не меньше десяти раз.

— Пибоди я не все рассказала, только кое-что. И я сказала, что еще лет пять назад я вряд ли смогла бы так поступить. А она говорит, что я поступила бы точно так же.

— Наша Пибоди умница. Помнишь тот день, когда мы встретились впервые?

Рорк сунул руку в карман и вынул серую пуговицу, оторвавшуюся от единственного костюма,

который у нее был до того, как он ворвался в ее жизнь. Не сводя глаз с Евы, он потер пуговицу между пальцами.

— Тебе тогда пришлось бороться со строгостью процедуры. Но у тебя было четкое понимание справедливости, и с тех пор оно никуда не делось. Ты всегда будешь бороться с процедурой ради справедливости. В этом твоя суть. Это твой принцип. Никогда в жизни я не встречал человека, наделенного такой инстинктивной неприязнью к людям и в то же время таким безграничным состраданием к ним. Ешь свою кашу.

Ева проглотила одну ложку.

— Могло быть хуже.

— У меня скоро совещание по телефону, а у тебя на столе целая стопка сообщений.

— Сообщений?

— Три от Надин, с растущим нетерпением. Она требует, чтобы ты ей позвонила и подтвердила добытую ею информацию об Айконах, об их связи с Брукхоллоу, а также с убийством Эвелин Сэмюэлс в Нью-Гемпшире.

— Она работает точно по расписанию.

— Еще одно сообщение от Фини. Он вернулся из Нью-Гемпшира и подготовил для тебя отчет. Он был осмотрителен, как того требует ваш Синий код.

— Хорошо.

— Майор Уитни ждет твоего рапорта, устного и письменного, к полудню.

— Может, мне нанять тебя секретаршей?

— Не потянешь, — улыбнулся Рорк, — я слишком дорого стою. — Он поднялся. — Ирландия высадит здесь десант в районе двух. Как ни досадно, я вынужден признать, что меня это нервирует. Если задержишься, я объясню.

Ева поела, оделась, взяла свой жетон и приступила к работе.

Сначала она встретилась с Фини. У себя в кабинете, за закрытой дверью. Она сообщила ему все, умолчав только о своей встрече с Надин. Если ее за это попрут с работы, так пусть уж лучше ее одну.

— Целых три! А знаешь, я уже перестаю удивляться. — Фини захрустел орешками. — Соответствует тому, что мы нашли в школе. Взяли все записи. — Он постучал по дискетам, уже сложенным на столе у Евы. — Двойная бухгалтерия. Одна аккуратно подчищена для аудита и всяких проверок. Ширма для второй. Каждой ученице присваивается кодовый номер, особыми кодами обозначено тестирование, усовершенствования…

— Какие усовершенствования?

— Хирургические операции. В том числе и пластические. Кое-что из этого дерьма они проделывали на восьмилетних девочках, сукины дети. Коррекция зрения, проверка слуха, прививки, это нормально, это на поверхности. Но под кодовыми номерами скрывалось другое. Некоторых подвергали тому, что называлось «усиленной разведывательной подготовкой». Обучение на уровне подсознательного внушения — визуальное и слуховое. Ученицы, намеченные для карьеры проституток, или, как они говорили, «компаньонок», получали продвинутое сексуальное образование. А теперь держись. — Фини выдержал драматическую паузу и отхлебнул кофе. — Дина была не единственной, кто сбежал.

— Еще кто-то выбрался? Пропал с радаров?

— Да. У них есть досье на блудных дочек. Больше дюжины испарились после окончания школы, после размещения. Она единственная, кто сбежал прямо из школы, но не единственная, чей след они потеряли. Она создала прецедент: после ее побега они начали имплантировать датчики новорожденным. И всем, кто сейчас учится, тоже, вне зависимости от возраста. Это была идея Сэмюэлс, и, судя по ее записям и заметкам, этим своим озарением она не поделилась с Айконами.