Я останусь
Шрифт:
– Замолчи, - тихо приказывает он. Я осекаюсь. – Замолчи, пока не наговорила то, о чем потом будешь жалеть.
– Да как ты смеешь! – задыхаюсь от возмущения.
– Смею. Очень даже смею. Так что одевайся и поехали на твою встречу.
– Да никуда я с тобой не поеду! Что ты себе возомнил, а? – я хватаю телефон с тумбочки у кровати и набираю номер отца. Обычно я не впутываю отца в свои личные дела, но сейчас мной движет обида и отчаяние. И папа – единственное спасение из сложившейся ситуации. – Сейчас я тебе устрою.
– Не старайся, твой отец улетел два часа назад.
– В смысле – улетел? Куда? - я растеряна.
– На море, -
Я смотрю на Игоря во все глаза и не понимаю, что происходит. Что, черт возьми, творится сейчас?
– Но ты можешь позвонить крестному. Плаха примчится тебя спасать, даже не сомневаюсь. Но знаешь, - он вздыхает, - у меня сейчас совершенно нет сил. Боюсь, покалечит он меня. А ты обещала меня оберегать, - и улыбается ехидно так.
– Игорь, что происходит? – холодок страха щекочет затылок.
– У твоего отца неприятности, - немного подумав, отвечает Игорь, продолжая все так же стоять на пороге спальни, плечом привалившись к стене. – Ему угрожают. И пока Плаха выясняет, кто и зачем, я не могу отпустить тебя одну. Я и так, - он вдруг проводит ладонью по лицу и в этом его жесте читается непомерная усталость, - я и так вчера тебя чуть не потерял. И не хочу рисковать. Поэтому я прошу тебя, не спорь со мной. Одевайся и поехали на твою встречу.
– Я никуда не поеду, - упрямо возражаю я дрожащим голосом. Страх сжимает горло ледяными пальцами. Отцу угрожают, а я ничего об этом не знаю. Почему? И почему папа доверил мою жизнь совершенно чужому человеку? И ответ напрашивается сам собой. – Как давно ты знаешь моего отца?
– Пять лет, - помедлив, все-таки отвечает Игорь. – Он помог мне, когда я оказался в… трудной ситуации.
Как тесен мир, оказывается. Только отчего-то становится больно. Неужели все вот это не по-настоящему? Из благодарности моему отцу? Как же тошно.
– Маруся, не надо, - Игорь отлепляется от стены, подходит ко мне, берет за плечи, заставляя посмотреть на него. Я смотрю. – Не надо домысливать то, чего нет. Твой отец не в курсе наших отношений, иначе, будь уверена, не оставил бы меня с тобой наедине ни на минуту. А о том, Крис твой отец я узнал пять месяцев назад.
– Это ничего не меняет, - парирую, не веря ни единому его слову. – Я не вещь, Игорь Грозовский, и никому не позволю со мной так обращаться. Особенно тебе.
– Почему? Почему особенно мне? – он прищуривается, слегка склонив голову набок.
– Иди к черту! – рычу я, отталкивая Игоря от себя. Но это равносильно попытке сдвинуть с места скалу – бесполезное занятие.
– Только вместе с тобой, красотулечка, - смеется, сгребая меня в охапку.
Я даже не пытаюсь вырваться, давно уяснив тщетность подобных попыток. Просто стою, наслаждаясь теплом его тела, его запахом, пьянящим и будоражащим все мои первобытные инстинкты. Дура, что тут скажешь.
– Ну что, лимит вопросов исчерпан? Или будут еще? – интересуется он куда-то в мою макушку. О, у меня куча вопросов. Но вместо этого:
– Ты обещал мне показать шедевры своего рукоделия.
– Без проблем. Поехали?
Киваю, поспешно одеваясь.
Глава 9.
9.
Июнь – январь.
Меня будит звонок в дверь: настойчивый, долгий. Глянув на часы, показывающие 3:15 ночи, натягиваю повыше одеяло, прячась от назойливого
Ну что за нехорошие люди? Если вам не спится, то я вполне себе сплю. Просто мечтаю, чтобы меня никто не трогал этой ночью. Но нет же, покой мне только снится. Вздохнув, беру телефон и замираю с трубкой в руке. На дисплее светится всего одно слово: «Открывай».
Слетев с кровати, запутываюсь в одеяле, чуть не падаю. Злюсь, выпрыгивая из одеяла, мчусь к двери, напрочь забыв, что голая. Плевать. Ему можно и голой открыть. Потому что без него с ума сойти можно. Распахиваю дверь. Холод обнимает обнаженное тело, легким ветерком ласкает разгоряченную кожу. А я смотрю на Игоря, перестав дышать. Высокий, он занимает весь дверной проем. В темных растрепанных волосах блестит вода, на обветренных губах широкая улыбка, а в янтарных глазах – шальной блеск. На нем белый свитер под горло, джинсы, а в руках – стеклянная колба с черным тюльпаном внутри. Сердце срывается с цепи, ухает куда-то в пятки и, подпрыгнув, застревает в горле, не давая произнести и звука. Я лишь отступаю назад, пропуская его в квартиру. Он шагает через порог и захлопывает дверь.
– С Новым годом, Маруся, - шепчет сорванным голосом.
Лишь киваю, желая только одного – очутиться в его сильных объятиях. Игорь все понимает без слов. Аккуратно ставит колбу на пол и подхватывает меня на руки, впиваясь в мои губы совсем не нежным поцелуем.
– Ждала меня, да? Ждала?
Я никого не ждала. И его уже не ждала, потому что не верила, что он вернется. Потому что решила, что все – моя сказка закончилась с последним ударом курант. И теперь я просто не верю, что он здесь, рядом. Я лихорадочно стягиваю с него одежду и, застонав, касаюсь его горячей кожи. Скольжу ладошками по плечам, груди, очерчивая контуры черной кошки, играясь серебряным медальоном, срывая стоны с его и своих губ. Позволяя ему все. И он принимает вызов, лаская, кусая и зализывая свои укусы. Рыча с каждым движением внутри меня, вжимаясь в меня, проникая глужбе, резче, словно утверждая на меня все права. Клеймя и присваивая. И я поддаюсь ему, выгибаясь навстречу, еще теснее, растворяясь в неистовом наслаждении. И мир рассыпается на части. А когда собирается вновь, мы лежим на полу в ворохе подушек, сброшенных с кровати, до которой мы так и не добрались.
Я лежу на Игоре, слушая, как мерно бьется его сердце и выводя узоры по его груди. Он слегка подрагивает от моих прикосновений, поглаживая меня по спине, попе, рождая табун мурашек.
– Марусь.
– М? – вот разговаривать сейчас вообще нет никаких сил. Поспать бы, но спать тоже не хочется. А вот целоваться…я тянусь к нему губами. Поцелуй мягкий, нежный, изучающий. Как будто не целовались до этого никогда. И жидкий огонь растекается по венам, пульсирует между бедер, где снова все влажно и горячо от желания.