Я пел с Тосканини
Шрифт:
Этот диалог происходил на глазах у всей публики, состоявшей в основном из американцев, которые, услышав фразу «А что мне тогда прикажете есть?», решили, будто я сказал маэстро, что хочу идти есть. Таким образом эпизод приобрел забавный оттенок, и все это оказалось записано на пластинку, которая потом продавалась в США на черном рынке по пять долларов за штуку!
У меня есть эта пластинка, и каждый раз, слушая ее, я с прежним волнением переживаю эту сцену, которая закончилась, слава богу, благополучно благодаря одной смешной реплике. Вот как это было.
Маэстро, продолжая возмущаться моим поведением,
Все это сразу же изменило его настроение, лицо его посветлело, он взглянул на меня, и я понял, что от недавнего гнева не осталось и следа… Мы продолжали репетицию. Все прошло хорошо. Тосканини уже все забыл.
В тот же вечер Де Лука, который присутствовал на репетиции, пришел ко мне и сказал:
— А знаешь, у тебя, оказывается, немало смелости! Отвечаешь маэстро как простому смертному! Однако, — продолжал он, — ты правильно сделал, что поберег голос для исполнения.
Де Лука очень хорошо знал характер Тосканини. Он рассказал, что однажды во время спектакля «Баттерфляй» он по рассеянности забыл спеть фразу «О allegro cinguettar di giovent`u». После первого акта Тосканини велел позвать его, но певец, понимая, что его ждет, спрятался. Он понимал, что хотя ошибка была и незначительная, Тосканини не так-то легко простит ее. И действительно, когда маэстро все-таки сумел добраться до него, он сказал:
— Пусть тебе будет стыдно и не смотри больше мне в глаза!
Однажды мы ужинали в Ривердейле у Тосканини.
Была дружеская, сердечная обстановка. Тосканини, вспоминая былое, сказал Де Лука:
_ А ты тоже помалкивай. Я ведь прекрасно помню, сколько ты делал ошибок. В «Баттерфляй», например, ты как ни в чем не бывало пропустил фразу «О allegro cinguettar di giovent`u». Я готов был убить тебя! — продолжал Тосканини. — Твое счастье, что ты вовремя смылся…
Тут Мартинелли рассмеялся оттого, что Тосканини упрекал Де Луку спустя столько лет. Тосканини взглянул на Мартинелли и сказал:
— Не смейся над ним, у тебя ведь тоже рыльце в пушку.
Я опасался, что после этой перепалки на репетиции маэстро будет сердиться на меня, однако он ни разу больше не вспомнил об этом, и я тоже, разумеется.
ТО, ЧТО ВСЕГДА СПАСАЕТ МЕНЯ…
Наконец настало 1 апреля 1950 года. Исполнение «Фальстафа» было назначено на 18 часов. За час до начала мы уже были в студии Эн-Би-Си, и Тосканини еще раз прошел с нами некоторые ансамбли и дал последние указания. Мне он, в частности, сказал:
— Что бы ни произошло, смотри все время на меня. Пой спокойно, на дыхании: если дыхание хорошее, правильное, оно все исправит. Можешь немного двигаться, чтобы возникали естественные интонации.
Прежде чем выйти в зал, маэстро пожал нам руки.
— Что у тебя там?
Я показал — это было изображение мадонны в довольно тяжелой рамочке.
— Знаете, — сказал я, — может быть, она будет милостива ко мне и поможет спеть «Фальстафа».
— Взгляни! — и достал из кармана несколько фотографий в специальном футляре. Это были портреты всех его близких. — Видишь, это Джорджо, он умер совсем маленьким, это Карла, Вальтер, Валли, Ванда, мои отец и мать. А тут, — он показал на другой карман пиджака, — тут есть еще кое-что, что всегда спасает меня…
Позднее я узнал, что это было небольшое распятие. Когда мы вошли в зал, там уже собралась многочисленная публика: критики, дирижеры, музыканты, приехавшие со всей Америки. При появлении маэстро вспыхнули бурные аплодисменты. Казалось, им не будет конца. Тосканини по своему обыкновению какое-то мгновение собирался с духом, закрыв глаза, а потом решительным жестом дал вступление.
После каждого акта аплодисменты шли на крешендо. Никогда я не видел маэстро таким счастливым, как в тот вечер. Он присутствовал при триумфе шедевра Верди, который был так дорог ему. Тосканини при всех положил мне руку на плечо и шепнул:
— Молодец!
Мы все сияли от восторга. Каждый исполнял свою партию безупречно, как того и хотел маэстро. Вот перечень исполнителей:
Фальстаф — Джузеппе Вальденго Алиса Форд — Эрва Нелли Нанетта — Тереза Ранделл Нвикли — Кло Эльмо Мэг — Нан Мерриман Форд — Франк Гуаррера Фентон — Антонио Мадази Кай — Габор Карелли Бардольф — Джон Росси Пистоле — Норман Скотт Хормейстер — Роберт Шоу Концертмейстер — Дик МарцоллоВИНО И СТИХИ
После премьеры пришел поздравить Тосканини Фриц Райнер. Увидев меня, он сказал:
— Вы были великолепны!
Я вспоминаю об этом потому, что годом раньше, когда, возвращаясь из Италии на «Вулкании», я ехал вместе с Райнером, я сказал ему, что Тосканини хочет подготовить со мной партию Фальстафа. Услышав это, Райнер возразил:
— Но ведь Фальстаф — не ваша роль! Вы прекрасный Форд!
Я ответил:
— Знаете, маэстро, Тосканини для меня непререкаемый авторитет, и если он утверждает, что я могу петь Фальстафа, значит, он убежден в этом.
Райнер насмешливо посмотрел на меня и добавил:
— Что ваш Тосканини — сам господь бог?! Обращаясь теперь ко мне с похвалой в присутствии маэстро, Райнер признал, что полностью изменил свое мнение, и я мог быть доволен.
После передачи «Фальстафа» по радио маэстро пригласил всех нас к себе в Ривердейл, чтобы отпраздновать это памятное событие. Это был чудесный вечер, который еще больше сблизил и сдружил нас.
Как обычно, мне пришлось петь шутливые куплеты под аккомпанемент маэстро Марцолло. Тосканини отозвал меня в сторону и попросил: