Я переродился бесом в аду и вынужден жрать других демонов чтобы вернуться домой
Шрифт:
Тонкие черные линии, будто змеи, тянулись вверх по запястью, переплетаясь между собой и образуя какие-то непонятные символы. Жжение усиливалось с каждой секундой, словно кто-то выжигал мою плоть каленым железом.
Я дернулся, пытаясь стряхнуть эту гадость, но чернила, казалось, только крепче впивались в кожу, продолжая свой зловещий танец. Меня передёрнуло. Эти чернила будто вгрызались в меня. Это было… отвратительно.
Система молчала, как партизан на допросе. Никаких уведомлений, никаких подсказок. Только это чертово жжение и мерзкий запах чернил.
Я окинул взглядом грязную подсобку. Обломки мебели, гарь на стенах, обрывки ткани – все это создавало жуткий антураж для моего пробуждения. Зои лежала на полу, полуобнаженная, растерянно хлопая своими алыми глазами. Вся такая соблазнительная и беззащитная. Но сейчас мне было не до неё.
«Черт, а ведь Старьевщик говорил о плате… Но не думал я, что так быстро! Ублюдок, за какие-то 15 душ!» – пронеслось в голове. Мои мысли кипели от злости и раздражения. Я был готов разорвать этого старого хрыча на куски за то, что он так подло меня подставил. Но сейчас нужно было действовать, а не злиться. Нужно было понять, что происходит, и как это остановить. Иначе я рискую превратиться в ходячую чернильницу.
– Скверно, что случилось? – прозвучал ее встревоженный голос. Я обернулся к ней. Её глаза были полны непонимания и легкого испуга. Она потянула ко мне свою руку, словно хотела помочь. Но я отшатнулся.
– Не трогай меня! – рявкнул я, сам испугавшись своей резкости. Но сейчас мне было не до сантиментов. Эти чернила душили меня растекаясь по телу болезненным орнаментом.
Зои отдернула руку, обиженно надув губки. Но я не обратил на это внимания. Жжение усиливалось, и я чувствовал, как чернила начинают проникать глубже в мою плоть, словно корни какого-то мерзкого растения.
– Мне нужно идти, – бросил я через плечо, направляясь к выходу из подсобки.
– Куда? Что с тобой? – продолжала допытываться Зои, но я уже не слушал.
Я распахнул кривую дверь и выскочил в переулок. Вонища здесь стояла невыносимая, но сейчас мне было плевать на запахи. Нужно было найти Старьевщика и выяснить, что он, черт возьми, ему нужно.
Иначе я рискую не просто умереть от удушья, но и превратиться в какую-то чернильную кляксу.
Глава 16
Черт бы побрал этого Старьевщика и его чернильную кабалу! Кажется, даже вонь из помойной ямы Лихого Берега не так сильно раздражала, как эта едкая, зудящая боль, расползающаяся по всему телу. Как будто меня заживо татуируют ржавыми иглами, а вместо краски используют вязкую кислоту.
Какого хрена я вообще полез в эту авантюру? Да, души были нужны как воздух, чтобы расквитаться с долгом. Но отдать частичку себя, даже такую ничтожную, задолжав… Это как продать душу дьяволу за просроченный бургер. Ирония, блин.
Я плелся по переулкам, стараясь не обращать внимания на косые взгляды проходящих мимо бесов. Они, наверное, чувствовали мою слабость, как шакалы чуют запах крови. Но мне было плевать.
И вот она, эта проклятая арка, словно портал в преисподнюю внутри преисподней. Вокруг все так же клубится мерзкий туман, словно кто-то вылил в эту дыру тонну протухшей слизи. А на страже… Ну конечно, кто же еще? Болотный Дозорный, эта жирная, одноглазая жаба, как всегда на своем посту.
– Плата, – прорычал он, даже не взглянув в мою сторону. Его голос звучал, как будто кто-то пытается выдрать гвозди из гроба. – Память отдать. Навык заблокировать. Силу показать. Душу дать. Выбирай!
Я скривился, как будто меня заставили выпить стакан мочи гниющего. Да что ж такое, я тут, блин, чуть коньки не отбрасываю из-за этой чертовой печати, а он опять со своими приколами. Ну нихрена, сейчас я ему покажу силу.
– Слушай, увалень, – огрызнулся я, стараясь сдержать ярость, – я тут, между прочим, спешу. И если ты сейчас же не пропустишь меня, я тебе эту твою единственную глазюку в задницу засуну.
Дозорный, кажется, даже не понял, что я сказал. Просто уставился на меня своим огромным глазом, как баран на новые ворота. Видимо, у него там внутри вместо мозга плещется болотная жижа.
Я вздохнул. Ладно, нет времени на препирательства. Боль в руке становилась невыносимой. Чувствую, скоро у меня там все просто отвалится.
– Ладно, черт с тобой, – процедил я сквозь зубы. – Получай свою подачку. Только быстрее.
Я со всей силы выдохнул в его сторону часть своих душ. Не знаю, сколько там отвалилось, но я почувствовал, как меня немного покачнуло. Система тут же выдала сообщение:
"– Душа отдана. Остаток: 251 душа."
Не так плохо..
– Доволен? – прорычал я Дозорному.
Тот хмыкнул и отвернулся. Я не стал ждать приглашения и быстро проскользнул под арку.
Трясинное Дно встретило меня своим привычным коктейлем из сырости и безысходности. Туман стал еще гуще и липче, словно меня обмазали клеем. Дома из плоти колыхались вокруг, словно живые, издавая тихие, противные звуки.
Я шел, стараясь не обращать внимания на все эти мерзости. Боль в руке заглушала все остальные чувства. Я проклинал Старьевщика на чем свет стоит. Да чтоб его глисты сожрали, чтоб его самого пустили на удобрение для адских сорняков, чтоб ему…
Впрочем, мои проклятия вряд ли до него долетали. Этот старый хрыч, наверное, сейчас сидит в своей башне и попивает чай из черепов, потешаясь надо мной. Ну ничего, я еще до него доберусь. И тогда он узнает, что такое настоящая боль.
Башня Старьёвщика вырисовывалась в тумане, как мрачный маяк. Высокая, покосившаяся, сделанная из костей и гнили. Словно ее построили из останков неудачников, которые, как и я, попались на удочку этого старого пройдохи.
Я ускорил шаг, стараясь не думать о том, что меня ждет внутри. Ярость, как топливо, подгоняла меня вперед, несмотря на боль и усталость. Я доберусь до Старьевщика. И он ответит за все.