Я пишу - лучше всех
Шрифт:
К Иванову же Саша пришел, чтобы узнать об условиях приема в члены СП. Я помог ему написать заявление.
19 июня. Полистал с утра принесенный вчера из Правления "Роман-журнал, ХХI век", а также поэтический сборник Станислава Золотцева "Летописец любви", который он передал в МСПС через Марину. Стержневая публикация "Роман-журнала" - это, без сомнения, цикл очерков покойного Д.М. Балашова "Города страны", посвященный портретам Киева, Смоленска, Пскова и других исторических центров Руси-России. Но запоминаются в них не столько даже заметки о самих городах, сколько высказывания писателя об искусстве и литературе. Говоря, например, в "киевской" главе о Гоголе, Дмитрий Михайлович восклицает: "...И тут я, человек верующий и убежденный православный, скажу, может быть, ересь, но ересь, в которую верую и на которой стою и буду стоять, выстрадав её многими десятилетиями и размышлений, и наблюдений, и исторических исследований, и творческого труда. А именно: художник не подчинен никому, никакой земной (даже церковной!)
Потом следуют воинская повесть Кавада Раша "Железные солдаты" - о железнодорожных войсках и истории железных дорог России, и целый ряд других материалов в жанре прозы, поэзия и очерка...
И все время, покуда я сидел и листал журнал, в голове вертелся один странный вопрос: почему, когда оцениваешь каждый материал в отдельности, он кажется вроде бы и весомым, и значимым, и интересным, а от всего номера в целом веет ярко выраженной скукой? То же самое - и со стихами Золотцева: каждое само по себе вроде замечательно, а вся книга целиком кажется уже неоднократно ранее читанной... Я давно разлюбил поэзию Андрея Вознесенского, но я ведь не забыл, с каким чувством брал много лет назад его новые книги - это было действительно ожидание встречи с НОВЫМ, поэт всегда удивлял своей неожиданностью, выходом на какие-то новые уровни. И пускай это частенько было и чистым трюкачеством, эпатированием публики, но он (да и не только он один!) не позволял потерять к себе интереса, не давал читателю ПРИВЫКНУТЬ к своему творчеству, избегал предсказуемости. А в сегодняшней литературе этого почти не стало, и потому она сделалась скучноватой...
* * *
К часу дня я уже был у Марины в МСПС, где назначил встречу приехавшему из Самары писателю Александру Малиновскому. Когда-то, ещё во время моей жизни в Самаре, мы с Громовым помогли ему издать несколько книжек, вступить в члены Союза писателей, позже я организовал его творческий вечер у нас в Правлении... В свою очередь, А.С. Малиновский помог нам при создании журнала "Русское эхо", выделив для этого компьютер (он тогда работал директором Новокуйбышевского завода синтетического спирта), так что нас связывают давние отношения. Революции в русской литературе он, правда, не сделал, но некоторые написанные им вещи достойны читательского внимания - к примеру, документальная повесть о земляке Малиновского из села Утевка, родившемся без рук и без ног художнике Григории Журавлеве, научившемся по Божьей милости держать кисть в зубах и ставшем впоследствии знаменитым иконописцем. А также книга новелл "Степной чай" или роман "Черный ящик".
Недавно у Малиновского опубликовали несколько небольших рассказов в журнале "Москва", на которые я откликнулся в своем обзоре в газете "День литературы", за что он и зашел меня поблагодарить. Но были и другие темы для разговора, и мы пошли в ресторан МСПС, где Марина угостила нас на свои талоны обедом, после чего мы ещё посидели в её кабинете и, заканчивая свою беседу, пили чай.
К трем часам дня мне нужно было идти в Центральный дом архитектора на презентацию серии книг по избирательным технологиям, куда меня пригласила критик Людмила Лаврова, поэтому пришлось проститься с Малиновским и бежать туда. Придя в ЦДА, тут же встретился с прозаиком Сергеем Сибирцевым, потом увидел Людмилу Лаврову и нашего консультанта Николая Сергованцева. Получил несколько презентуемых книг, послушал выступления, после чего всех пригласили на фуршет. После того, как я в мае прошлого года бросил пить, это стало для меня самой скучной частью таких мероприятий, а потому, наевшись минут за двадцать бутербродов с красной рыбой и винограда, я поболтал немного с встреченной здесь директором Марьинского учебного центра № 491 Валентиной Ивановной Ипатовой, в учреждении которой мы с Мариной три года подряд проводили заключительные вечера литературных конкурсов "Марьинская Муза", потом попрощался с знакомыми и вернулся в МСПС к Марине. Оставив у неё полученные книги и рукопись повести Малиновского (которую тот попросил передать в журнал "Час России"), пошел с ней в сад "Эрмитаж", где в эти дни шло непрерывное карнавальное представление Вячеслава Полунина. Однако, оказалось, что один только вход в парк стоит 200 рублей, само же представление ещё 2500, так что мы развернулись и пошли искать мороженное. Но, видимо, сегодня был "не наш" день, потому что и мороженого мы, протопав пол-Москвы, нигде не нашли (и это - при рыночных-то отношениях, Господи?!.), так что на всё плюнули и поехали домой в Марьино. Здесь, практически рядом со своим подъездом, купили, наконец, в магазинчике по два стаканчика сливочного мороженного по 3 рубля 50 копеек и, поднявшись в квартиру, тут же съели.
* * *
В сегодняшней газете "Московский литератор" напечатана передовица Владимира Ивановича Гусева под названием "Обман", в которой он, попинав для порядка Чубайса и Ельцина, обрушивается вдруг на меня (а получается, что на патриарха Алексия да на Ганичева, который является его правой рукой по Всемирному Русскому Народному Собору) говоря, что в то время,
Но, заключает он в интригующе оборванном двустишии: "Не Гусев из американцев, / А Недояслов из за..."
Хотя чего уж тут не договаривать - "из засранцев", читатель-то у нас не дурак, сумеет дорифмовать начатое. Да и фамилию знающие люди легко расшифруют, заменив "Недо-" на "Пере-", суть ведь не в этом. Она - в том, что вступив однажды в полемику с Гусевым, который требовал "усовершенствовать" Православие, слишком много, по его мнению, требующее от русских людей смирения и покаяния, я спорил в общем-то даже не столько с ним, сколько с высказываемыми им идеями, тогда как в ответ от него слышу не опровержения моих аргументов, а лишь откровенно хамскую брань в свой адрес, вызванную не столько содержанием того, что я говорю, сколько самим фактом того, что я осмеливаюсь противоречить его мнению! Ну что это в самом деле за критические "аргументы"? То - недозашифрованный "засранец", то "остановил бы ты на заднице пропеллер, / чтоб боле не жужжал критический бестселлер..." (это его же эпиграмма на мою книгу, опубликованная в "Московском литераторе" недели три назад под псевдонимом "Георгий Косцов"). Разве это - литературная полемика? Это самое натуральное неприкрытое хамство, выдающее в нем амбициозного, распустившегося самодура. И такой человек - руководит крупнейшей писательской организацией России и ведет творческий семинар в Литинституте! То-то вырастит себе литературную смену...
И не хотелось бы больше связываться, но тут все-таки надо ответить. Причем основательно, чтоб это не осталось незамеченным. Иначе мое молчание могут расценить как трусость.
20 июня, среда. Перед работой зашел на почту и отправил письмо с купоном розыгрыша ДОМИКА В ДЕРЕВНЕ. Марина надо мной откровенно посмеивается, да я и сам понимаю, что всё это наивная глупость, но надо довести дело до конца, а то ведь оно не даст мне делать ничего другого...
* * *
...Возвращаясь домой из Правления, купил "Литературную газету". Хороша статья Павла Басинского "Из рук в руки", без всяких экивоков рисующая систему раздачи Государственных премий в области литературы членам одной и той же идеологической тусовки (мы с Геной Ивановым только позавчера отослали факс в Комиссию по Госпремиям о необходимости расширения в ней квоты для членов нашего СП, так как на сегодня в ней нет ни одного русского писателя!). С такой же жесткой прямотой написана и статья Сергея Яковлева "Привет от бомжа", раскрывающая более чем сомнительный принцип раздачи стипендий "Альфа-Банка" и Московского Литфонда. Любопытна также статья Всеволода Сахарова "Слово в Сетях", посвященная российскому Интернету. А вот колонка Льва Пирогова меня сильно удивила. Говорить о Дмитрии Пригове, Льве Рубинштейне и Мирославе Немирове как о лидерах современной российской поэзии - это уже даже не вчерашний день, а прямо какой-то литературный мезозой, перебирание истлевающей словесной ветоши, отброшенной новой эпохой в кювет истории...
К поистине революционным переменам в "Литературке" можно отнести появление в ней (в анкете "Как вы встретили первый день войны?") рассказ Михаила Лобанова о 22 июня 1941 года, заканчивающийся словами: "О, какое это было величайшее счастье для моего поколения, что мы вступали в жизнь и борьбу под сенью Сталина!.."
Впрочем, это я дочитывал уже дома.
* * *
...Едва я сварил пельмени и собрался садиться ужинать, как раздались длинные трели междугородки - звонил министр культуры Пензенской области Евгений Семенович Попов, уточнял, приедем ли мы с Мариной на 105-летие Петра Замойского и Лермонтовский праздник. Мы хотели было отделаться одним лишь Замойским, но Евгений Семенович такой чудный человек, что его просто жалко обидеть. Он с таким горением бьется за поддержание высокого уровня культуры у себя в области, что я бы дал ему звание министр-подвижник. Ну как к такому не поедешь?..
* * *
Чуть позже раздался звонок от Юры Полякова, который попросил заехать к нему в пятницу, чтобы обсудить возможность ведения мною постоянной критической колонки в возглавляемой им ныне "Литературке". Поговорили о газете, о только что прочитанных мною статьях, в том числе и не понравившейся мне колонке Льва Пирогова. Юра сказал, что как раз и зовет меня к сотрудничеству, чтобы было что противопоставить материалам подобного рода, а не запрещать их в директивном порядке...
Я пообещал ему к пятнице всё обдумать.
21 июня, четверг; праздник Владимирской иконы Божией Матери. Днесь светло красуется славнейший град Москва. Яко зарю солнечную воспиимши, Владычице, чудотворную Твою икону, к нейже ныне мы притекающе и молящеся, Тебе взываем сице: о, пречудная Владычице Богородице, молися из Тебе воплощенному Христу Богу нашему, да избавит град сей и вся грады и страны христианския невредимы от всех навет вражиих, и спасет души наша, яко Милосерд.
* * *
С утра съездил в журнал "Свет" за небольшим гонораром, а потом писал статью для Полякова. Не знаю, подойдет ли ему, ведь "Литературка" не совсем ещё патриотической издание, а мои рассуждения носят откровенно патриотический характер.