Я плохая мать? И 33 других вопроса, которые портят жизнь родителям
Шрифт:
Елена К. А как жизнь “в полном смысле” и контроль над собой возможны в семь месяцев и как это можно совместить с базовым доверием к жизни, к взрослому родному человеку?
Юлия 3. Ребенок тьфу-тьфу вполне здоров. Пугают не прикосновения, пущай бы себе щекотались, а разговор очень возбужденным супер-радостным голосом. Точнее, не разговор, а сюсюканье. Это вызывает ответный писк на ультразвуке. Все бы ничего, но это может продолжаться все 2 часа, что я в отъезде, в результате – сильное перевозбуждение.
Алена Р. Везука! я не умею так чтоб ребенку со мной было весело 2 часа подряд. И ребенку везука – такая бабушка
Надежда
Юлия, бабушки разные нужны бабушки разные важны))) Ребенок большую часть времени наблюдает рядом спокойную маму, а иногда – сюсюкающую бабушку, а иногда каких-то еще людей, разных. пока он все это чувствует интуитивно, тактильно, позже – начнет разбираться, еще позже – рефлексировать. Ну вы не можете окружить дитя только теми людьми, поведение которых кажется вам нормальным или удовлетворительным. ребенок не раз еще будете перевозбуждаться, капризничать, простужаться, разочаровываться, истерически смеяться. Это ж блин жизнь как она есть)) Я понимаю, сюсюкание бесит. Но было б хуже, если она с мордой кирпичом кормила его манной кашей))))
Елена К. Надежда, фальшь подрывает. Враньё.
Светлана Е. Нехорошо воевать с бабушкой, прикрываясь здоровьем ребенка. Помните, что когда-нибудь мы тоже будем бабушками, а некоторые из нас – о ужас – еще и свекровями.
Глава 24
Как жить с воскресным папой?
Помню, как-то я страдала от разбитого сердца в том возрасте, когда кругом одни разбитые сердца, и думала, и ныла: хорошо некоторым, у них хоть дети от великой любви остались, есть зачем вставать и жить. Ха-ха-ха! Как я ошибалась – хорошо, конечно, было мне!
Одни мои друзья прожили вместе десять лет, страстно и местами мучительно. За это время у них родилось двое детей – мальчик и девочка. К тому моменту, как они начали разводиться, дочери было два года, сыну семь. Он был более-менее нормальным отцом – не пил, не бил, но и никакого особенного интереса и участия к детям не проявлял. Она же была и осталась обычной хорошей матерью – старается, ошибается, устает, срывается, страдает, все делает. Как и многие хорошие матери, она создавала в семье культ папы. Папа пришел! Папа звонит! Папе надо работать! Папе надо поспать! Папа плохо себя чувствует! Папа! Обними папу! Поцелуй папу! Папа большой, папа сильный, папа тебя любит, папа починит.
Не знаю, зачем люди это делают, но я занималась тем же самым. Что-то в этом есть от заговаривания – как папу назовешь, таким он и будет. И мама моя занималась всегда тем же самым. До сих пор помню, как я, получив какие-то подарки на день рожденья с традиционной открыткой и подписью “Целуем. Мама и папа”, сказала папе: “Спасибо, хоть и не ожидала”, а он долго пытался понять, что же именно он мне подарил на день рожденья, потому что не имел об этом ни малейшего представления, а мобильных и эсэмэсок тогда еще не было, чтобы быстро свериться с мамой.
Долго ли коротко, друзья мои стали разводиться. Что-то ему вступило, и он ушел. И полгода с детьми не встречался. Вообще. Они еще друг с другом как-то выясняли отношения, но до детей дело никак не доходило. Все это время дети поочередно спрашивали: где папа? Почему он не звонит? Почему не приходит? Можно представить примерно, что она чувствовала каждый из двадцати раз на дню все полгода, когда этот вопрос звучал. Сын говорил ей: мама, ну постарайся договориться с папой, ты ведь такая умная. Она хоть и была умной, но никак не могла договориться с папой ни о чем. И страдания детей утраивали ее страдания. И через полгода она строго сказала бывшему мужу, что теперь он приходит два раза в неделю и ее не волнуют больше его обстоятельства, а если он не придет хоть раз – она его сживет со свету. И он стал приходить.
“Понимаешь, мужчины, за редким исключением, любят детей так, как они любят женщину. И когда они перестают ее любить – им и дети перестают быть интересны. И когда спустя некоторое время они начинают снова интересоваться своими детьми, самое сложное –
Ничего, продолжает подруга, у меня еще ничего, бывает неприятней. Еще одни наши знакомые развелись тоже после десяти лет совместной жизни. И там был совсем другой папа – свою восьмилетнюю дочь он обожал и носил на руках. Он ходил к ней раз в два дня. А потом раз в три дня. А потом раз в четыре дня. А потом раз в неделю. А потом он женился, и его новая жена попросила его больше не ходить к дочери. И он больше не приходил. Раз в год только поздравляет с днем рождения.
Я никак не могу понять, как кому-то может прийти в голову запретить мужчине общаться с собственными детьми, если они не твои. Это просто-напросто ужасно невыгодно. Особенно если ты имеешь или хочешь иметь с ним своих детей. Как ты будешь объяснять детям, что папа для них хороший, а для кого-то так себе? А если он уйдет от тебя и какая-то женщина потребует от него забыть твоих детей? Или не уйдет, а ты всю жизнь будешь надеяться на то, что ваши дети не узнают о существовании его детей? В общем, это настолько же бредово, насколько запрещать отцу видеться с детьми (если он не опасен) в надежде, что он поймет, как он был неправ, и таким образом наказать его или просто избавить от него детей и себя.
Про это у меня есть другая любимая история. Мамина взрослая подруга Зина с двумя подростками-дочерьми и мужем решила эмигрировать в начале 90-х в Австралию. Но оказалось, что для выезда ей нужно согласие ее отца. Своего отца она не видела ни разу в жизни или, по крайней мере, в сознательной жизни. Мама рассказывала всю жизнь, что папа их бросил и никогда больше не приходил. И кто он и где он – она не знает. В общем, с помощью милиции и каких-то частных детективов она нашла его, живущего в двух домах от себя. Она набрала его домашний телефон, подошла какая-то женщина и сказала, что его нет дома, спросила, кто это и что передать. “Понимаете, – стала объяснять растерянная Зина, – я в общем-то его дочь, мы никогда не виделись, но…” – и вдруг с той стороны женщина закричала: “Зиночка?!” Выяснилось, что всю жизнь ее отец мечтал общаться с ней, но ее мать запретила и не пускала его ни в какую. Он женился второй раз, детей у него больше не было, и всю жизнь своей жене он рассказывал о том, что у него есть дочь Зиночка и что он мечтает их познакомить. Так перед отъездом в эмиграцию Зина обрела отца, дети – деда, и еще долгие годы до его смерти все они приезжали в Москву и жили у него, а после его смерти жили у его жены и обожали друг друга, как в сказке.
Все это я рассказываю к тому, что развод для детей – это ужасно. В некоторых случаях гораздо лучше, чем отсутствие развода, но тем не менее. Я много обсуждала это с многочисленными разведенными подругами с детьми и даже с разведенным другом с детьми. Обычные отцы становятся после развода лучшими отцами. Мне рассказывал мой друг – самый обычный отец своих детей, который много работал, всех содержал, детей любил, но не слишком ими занимался, – что стал после развода общаться со своими детьми гораздо больше и осмысленней. Когда отец живет в семье, у него какие-то отношения с матерью (если хорошие – то они его увлекают больше, чем дети, если не очень – то они его раздражают, и тогда он старается поменьше бывать дома) и дети – часть этих отношений. Когда он оказывается с детьми наедине (больше не живет дома, и отношения с матерью его никакие не связывают) – он начинает строить с детьми отдельные отношения, которые раньше совершенно не строились, а существовали сами по себе.