Я победила рак!
Шрифт:
Мамочка всегда любила все соленое, мясное, рыбное и была убеждена, что это самая настоящая еда, полноценные белки и т.д. Хотя дело не в этом. Ее позиция выявлялась как отражение моей, только с "не", в противовес моему максимализму. Прощупывая маму анатомирующим взглядом, я ужасалась – где все оседает? Невероятно, чтобы организм мог справиться с таким количеством шлаков! (Тогда я еще недооценивала запас прочности старшего поколения). В свою очередь, мама ужасалась, глядя на меня. Однако, ягодки были впереди. Пытаю себя дальше. Гастрономическая мечта? Ну?! Попроще! После соков и кислых ягод так хочется чего-то… молочного… Кефирчика! Разрешаю себе кефирчик. И сыр. И любимые творожные запеканки. Знаете, высший кулинарный пилотаж – готовить без муки, без соли, без сахара… Нужен творческий подход (мой автор – Похлебкин). У
Во время учебы я с трудом могла продержаться университетскую неделю до выходных, до мамы. Когда поступила, рыдала всю ночь перед "колхозом", держа маму за руку и спрашивая себя, зачем учиться 5 лет, если по окончании грозит расставание еще более длительное и непоправимое, словно ссылка. Как случилось, что к 24-м годам у меня окрепло убеждение: " я должна уехать"? Теперь точно знаю: иначе не удалось бы выздороветь. Все, что происходило в Орле, можно назвать "разрушением стандартов". Не климат, не чудный орловский лес, с его грибами и ягодами в конечном счете спасли меня – переворот, который случился внутри меня. Методологический семинар, рефлексия и непрекращающийся эксперимент над собой. С мамой я бы не смогла "дожать до упора", меня бы остановило чувство вины перед нею, не могла бы я долго истязать ее своими голодовками, идти против ее отчаяния перед моей дикарской едой. Итак, вопреки привычке к теплому родительскому крылышку, с осени 1982 года мы с Сашей поселились в общежитской комнате на окраине Орла.
По логике, мне бы, достигшей определенного уровня в самочувствии (вылезла из могильной ямы), обратить внимание на свою карьеру, поиски работы, внешность, наконец. Не тут то было. Не получив обещанного места в ТЮЗе, я решила, что это судьба. В конце концов работать с детьми можно и без санкции свыше, что я и делала несколько лет, зато ничто не помешает продвигаться моей тропиночкой. По воскресеньям, собираясь в ТЮЗ с какой-нибудь идеей для клуба, я ощущала, словно по контрасту со школьницами, как я тяжела, тупа, ленива. Все мои недельные силы уходят на одно-два занятия с детьми. Когда же Моцарт? В чем раскованность, радость, полет? Мне хотелось легкости и ясной головы, – все это ассоциировалось только с растительной пищей. Пробы молочного надолго не затянулись: я ведала, что творю. Молоко задает клеткам программу роста. Многие диетологи не советуют: желудок взрослого не в состоянии переработать его как следует. Кисломолочные – пожалуйста! Спасибо, уже попробовала. Что в лоб, что по лбу.
Почти мгновенно возрождается аппетит, даже после солидной творожной запеканки. Все, как и должно быть в растущем организме – усиленное дыхание, быстрое усвоение, быстрый рост. Но я взрослая и давно! Зачем мне расти? . Последний вопрос к себе. Разве я всего этого про молочное не читала? Тем не менее разрешила: и кефирчик, и сыр, и творожные запеканки? Испытала, проверила, удостоверилась на себе. В скобках, маленькими буквами, вторая причина: очень хотелось кушать, господа!
На следующем круге эксперимента я возвращалась ко всему, что составляет обыкновенную еду – просто хлеб, просто картошка – и, прочувствовав каждой своей очищенной клеточкой "не то", последовательно от всего общепринятого отказывалась и ходила голодная.
Почти. Вроде бы ела, и немало: каши на воде, сырые и тушеные овощи, иногда – рыба, иногда – яблоки, и никогда не была сыта. Кажется, тогда у меня начались периоды без менструаций. Однажды в диетической столовой, нарушив основную заповедь вегетарианства, я съела вымя. На следующий день пришли месячные, я очень хорошо поняла эту связь и запомнила, положила в сейф своей глубинной памяти. Не скоро откроется сия дверца, впереди – с год бескомпромиссного вегетарианства.
Фанатично, до тупости, я следовала идее, вызволившей меня из могилы. Благодаря – вылезла, но не воспарила. Однако мне было в чем себя упрекнуть: отступления, уходы в сторону. Напрашивалось предписание: теперь стойко, без компромиссов.
…Весна. Самая голодная тварь на белом свете – я. Потому что самая последняя животина знает, что ей, когда есть. А когда – не есть. Мной же руководит принцип.
Открыв для себя грибы, я сделала важный шаг по той прямой дороге, что ведет в неведомую еще для меня страну, где поют птицы, смеются дети и мать-Весна надевает на голову дочке венок Любви. Так вот, я уселась посреди дороги, думаете – отдохнуть? Меня отвлекло очень важное дело: надо было съездить за границу в отпуск. Вам смешно? Однако тогда это было словно заглянуть за горизонт. Я заглянула уже, съездив с однокурсниками в ГДР. Теперь нас с Сашей приглашала Петра, и пусть Саша тоже заглянет.
Оформление оказалось делом выматывающим. Мало того, что я месяц ходила в паспортный отдел как на работу, от меня потребовали медицинскую справку, а онколог отказалась ее дать. "Куда это вы такая больная поедете?" – язвительно заметила она (для нее больные были людьми второго сорта). Пришлось ехать за разрешением в Москву. Перво-наперво мне сделали изотопное исследование печени. С легким любопытством (большего себе не позволяя: бьющееся сердце, замирание, обмороки оставлены в прошлом) я шла узнать результат. На приеме сидели двое молодых врачей. "Вам необходимо сделать повторное исследование. Год назад мы делали вам сканирование на аппарате другой фирмы, возможно поэтому результаты расходятся. Повторим на прошлогоднем аппарате». На второй раз готовила торжественные слова, когда меня спросят. Меня не спросили. "Вероятно, произошла ошибка, у вас все хорошо». "Ошибки не было, меня спасла диета", – скромно заметила я. " Ну что ж, поздравляем», – ответили молодые врачи. Мне очень хотелось поделиться своими соображениями о том, что лимфа – канализация организма и про пищевую специализацию печени и поджелудочной железы… В стенах онкоцентра можно было бесконечно говорить об этом с больными и абсолютно бессмысленно – с врачами. У них совершенно особое направление мыслей…
Больше всего меня волновало в предстоящей поездке: найду ли я в немецком городе одуванчики и подорожники? Во всяком случае я могла на это надеяться. Также была уверенность, что куплю рис и слабая надежда на грибы (кажется, в Германии есть леса?). К счастью, прямо во дворе старого дома, где живут Ули и Петра, я нахожу подорожники и одуванчики и с их помощью продолжаю заталкивать в себя безвкусную кашу на воде. На этот раз я открываю страну заново, ибо все мои интересы, увы, не выходят за пределы гастрономии.
Как говорится, я диетически озабочена. "Гриб? – повторяет за мной Петра, – Ну да, осенью мы иногда едем в лес и собираем…". К сожалению, в ГДР не оказывается рынков, и я не могу купить не только грибы, но даже, на худой конец, кабак или репу. Петра меня успокаивает: "Скоро мы поедем к моим родителям, у них на даче растет фасоль и капуста". Саша живет в параллельном пространстве, он ест вкусную немецкую колбасу, много двигается, много снимает. Мои открытия происходят благодаря огороду отца Петры. Герр Хавлик угощает меня стручковой фасолью (доселе непробованной) и замечательной капустой "кольраби". Он выбирает самый крупный экземпляр, с гордостью окрестив его "суперкольраби", вручает нам, мы везем с собой, через две границы, и торжественно съедаем в Шахтах. Надо сказать, что немцы, как очень цивилизованные люди, с уважением отнеслись к моим причудам. Петра, собирая нас в дорогу, приготовила для меня именно то, что нужно. Урзула, встречая нас в Берлине, припасла специально для меня тормозок с фиолетовой капустой и другой заячьей едой.