Я побит - начну сначала!
Шрифт:
Все стараются утешить. Как это больно. Слезы закипают. Громадных усилий стоит оставить их в душе. Хожу и только облизываю лихорадочно сохнущие губы и боюсь говорить или улыбаться — слезы переполняют и достаточно толчка, чтобы... и вот несу себя как чашу «до краев».
23.08.47 г.
Видно, сильно меня подорвал ГИТИС. Прошел на конкурс в МГТУ, на второй тур в Вахтанговском — а не радует, вернее, душа не успокаивается. Вера в себя не пропала, но пропала вера в мое поступление, несколько атрофировалась воля — было письмо к Кабанову, не пошел.
Вчера был в парке, на карнавале. Пришел домой в половине пятого. Об этом хочется очень много писать. Нет, это не забудется. Много народу. Первый
Хочу попробовать написать инсценировку по «Девушке из Кашина». Надо попробовать все-таки инсценировать случай в кафе-мороженом. Трудно. Надо наладить мои утра. Надо ложиться раньше и раньше вставать. Обязательно наладить занятия по речи.
25.08.47 г.
Сегодня сдавал в Вахтанговское — прошел до конкурса. Был в Воиновской студии — ребята больше треплются, чем работают. Вот и все. Надо усиленно делать инсценировку по «Девушке».
Любовь: Таня и Гига. Он что-то говорит. Она смотрит. Так тепло, так хорошо... Аж завидно.
Глаза, как два василька, синие, синие... смотрят наивно и ласково, словно вокруг только безмятежное синее небо над просторными полями. (И очень не хочется их переубеждать в этом. Или чтоб кто-нибудь переубедил их в этом.)
27.08.47 г.
Сегодня довольно удачный день. Прошел конкурс в Щукинском и прошел конкурс в МГТУ с двумя «но»: в Вахтанговском назначили ультраконкурс на завтра, а в МГТУ все это не объявлено официально. Пока ни о чем не буду писать — не хочу искушать судьбу.
31.08.47 г.
Сдал последний экзамен — историю (на 4 или даже на 5). Вчера сдавал обе литературы: по письменной — 3, по устной — 4. Жаль, что так, но хорошо, что не хуже. То есть экзамены я выдержал (!). Значит, если ничего не случится дальше, я студент Театрального училища им. Щукина. Ура и да здравствует! Смешно. Впечатлений новых масса, но ни о чем не хочется писать.
Ребята неплохие, дружить есть с кем... читал Виктору свою инсценировку по «Девушке». Говорит, что очень тенденциозно: любовь ее, подруга, «правильный отец», веселая сестричка. Он прав, да я и сам это чувствовал — поэтому читал. Как же быть? Я считаю, что в материале есть что-то очень новое, а в инсценировке удачно то, что Инна ссорится с родителями не впрямую. На чем же раскрыть ее? Может, не спешить с любовью? Может, это ревность к сестре? К подруге? (Пожалуй, так.) Очень дороги эти: «Видела Н. Танцевала с ним... Он (Н.) провожал Клару!». Или дать прямо по страничкам дневника? Но почему все так? Я, кажется, понял одну вещь. Удается то, что я пишу из жизни — из своей, из того, что я видел или слышал. Не удается то, что «навеяно литературными образами». А это у меня часто сливается. Я ведь очень мало жил, но очень много читал и смотрел (это восполняло какие-то пробелы). Вот почему молодым актерам и писателям прививаются штампы. Вот почему надо все видеть в жизни самому.
Вечер. Москва-река. Набережная. Дома отражаются в воде и колышутся в ней. В окнах, как парашюты, повисли абажуры.
— Как вас зовут?
— Варвара... Но у нас все зовут меня Варенькой. (Очень характерно для Щукинского.)
Стоит парень в шляпе. Курит. По лестнице в танце девушка. «Коленька, куришь? Дай». Отрывает у него папиросу и дальше. Парень смотрит ей вслед... зло жует остаток бумажки и плюет в сторону.
01.09.47 г.
То ли болен, то ли какое-то предчувствие: тоска\ Ведь не вовремя. Может, отчислят завтра? Очень пакостно на душе.
Мне кажется, что я просто
02.09.47 г.
Вот оно — сбылось! Сбылась мечта очень, очень долгого времени. И сколько сразу захотелось! Но очень, очень хорошо, что не вышло иначе.
03.09.47 г.
Занятия еще не установились: была только одна лекция «История советского театра» и было собрание всего училища. Педагога нам еще не дали, пока — Тумская (посмотрим).
Сегодня был со мной конфуз. Я, желая спросить у девушки (Вареньки), разве им запрещают курить, спросил: «А вы... девушка?». Хотел поправиться, но было уже поздно. Она ответила: «Нет». И ребята кругом рассмеялись. Да...
01.09.47 г.
По улице Горького течет народ. Да сколько! Да! «Такое оживит внезапно бредни и покажет коммунизма естество и плоть». Та колонна колхозников, вообще весь этот праздник что-то доказал мне. Я думал, что, когда мы с ребятами чем-то были недовольны, мы заблуждались — это был голос желудка, слепой и эгоистичный, это были мысли очередей. Ведь с 1939—1940 гг. стало намного легче жить — просто очень хорошо (это очень быстро забыли. В это теперь так же верят, как в рассказы стариков), все не очень серьезно относятся к прошедшей войне. Дело в том, что война выиграна не только героизмом и обилием советских людей, она высосала столько сил из страны, что довела материальное положение населения почти до положения 1917 года. Но Россия старая — это далеко не СССР, и то, на что царской России надо было 30 лет и усилие народа, Советской России надо всего лишь пять лет. Но эти пять лет необходимы. Я только теперь понял... все понял, чего раньше не понимал просто по молодости. Меня только беспокоят три вещи: 1) Вот это веяние шляп, макинтошей, паутинок, перстней и т.д. 2) Каким будет поколение войны, которое получило о жизни представление в обстановке базаров, карточек, слухов и «умных разговоров»? Я не могу ответить на это, видя целую армию парнишек и девчат, занимающихся торговлей, спекуляцией и т.п. Принципы вообще очень обескровлены, а у них они вряд ли воспитаны. 3) Предстоящая война. Уж эти атомные бомбы! Если это только средство, действующее на нервных и слабых людей, то я таковой. Но не может история повернуться вспять, не может человечество, такое расчетливое и умное, отказаться от социализма, коммунизма... Мне кажется, что они не смогут задавить нашу молодую страну. Что же? Будут новые Ковпаки, молодые гвардии, Гастелло, Зои... Только бы Сталин жил. Я не представляю нашей жизни без него. (Страшно представить себе что-либо подобное.)
В училище каждый день мастерство. Мне нравится, очень, я просто... ну, не в восторге, а около этого. Но мало. (Купили конфеты, а дают по одной.) Вообще занятия еще не установились. Курс хороший, но очень много приняли условно, так что многие еще должны войти в коллектив.
Герка абсолютно не пишет. Надо предпринимать какие-нибудь меры. Напишу ему сегодня и дам телеграмму.
А все-таки хорошо, что я попал не в ГИТИС с Виктором и Артемом, вернее, хорошо, что я не вместе с Виктором. Я отношусь к нему по-прежнему хорошо, но не желал бы я себе такого однокурсника.
Ну, я что-то умничать начал. Но мысль верная и интересная. Одним словом, все получилось очень хорошо, только уж очень я мал ростом.
Вечер — концерт на заводе: станки сдвинуты, горит одна лампа, освещающая небольшие подмостки. Народу много: демобилизованные — рабочие, молодые и старые работницы — все выпимши. (Надо запомнить все, особенно этого, танцующего цыганочку — «Цыганом не был, но вместе коней воровал».) Меня поразили две веши: песня и то, как они слушали...
Шум невообразимый. Гармонист совсем очумел от винных паров в голове и от советов и просьб, что сыграть.