Я подарю тебе крылья. Книга 2
Шрифт:
Почему она не встретила Карима три месяца назад? Она переврала бы все на свете, выставила бы Даниэля сумасшедшим, который посадил двухпалубный лайнер на полосу вдвое короче положенной.
Оливия почувствовала себя студенткой, сдающей сложный экзамен, где каждое слово в ее ответе – это минус или плюс для Даниэля. Вот только бы правильно их подобрать, чтобы не подвести его…
Карим открыл двери, пропуская Оливию вперед, и она вышла, уводя с собой того, от которого так хотели избавиться в кабине пилоты, но которого не ждали в салоне.
План Оливии сработал, она дала Даниэлю
– В общем-то, я на это и рассчитывал, – произнес Марк, – только не думал, что Карим вспомнит Коломбо и уж тем более – что втянет в это ее. Вы не ладите друг с другом, как думаешь, она обвинит тебя в неправильных действиях?
Даниэль пожал плечами. Раньше он бы не сомневался в этом, сейчас все было иначе. Он до сих пор не мог понять ни своих действий, ни ее молчания.
– Я не знаю, – произнес, наконец, он и открыл касалетку. Аппетита не было, но надо заставить себя есть. Лучше это делать, пока Карим не вернулся. В его присутствии даже самый сочный кусок мяса превращался в безвкусный и сухой.
Оливия проводила Карима на верхнюю палубу и, улыбаясь, предложила сесть за столик между двумя мягкими креслами.
– Сейчас я подам вам обед.
Она направилась на кухню, возле которой столкнулась с Джуаном. Он открыл рот, желая что-то сказать, но девушка опередила его:
– Зато пилоты расслабятся без Карима, им нужно время, чтобы перевести дыхание.
Он понимающе кивнул:
– Я позабочусь об этом, ты можешь идти.
Она с большой радостью убежала бы, но экзаменатор Даниэля Фернандеса Торреса задал и ей вопрос, ответ на который, возможно, что-то изменит.
– Джуан, – девушка с мольбой посмотрела на старшего бортпроводника, – вспомни день, когда женщина рожала в нашем самолете. Скажи мне, что ты чувствовал в тот момент, когда Даниэль объявил об экстренной посадке в Коломбо на полосу короче, чем требуется для такого гигантского лайнера? Ты был согласен с таким решением?
Брови Джуана поднялись вверх от удивления:
– Ты бы еще вспомнила тот случай, когда мы летели на двух работающих двигателях, – пробурчал он. – Я не помню, возможно, вначале я испугался, но ведь мы обязаны выполнять приказ капитана. Здесь главный он, и не в нашей компетенции перечить ему, даже если мы не согласны или просто боимся. Наша работа – выполнять то, что требует Даниэль Фернандес Торрес. Он сказал «садимся», значит, он был уверен в своих силах. Что касается страха – надо меньше об этом думать, а не кричать на весь салон: «Аллах, спаси нас». – Он уставился на нее широко открытыми карими глазами: – Это все?
Оливия кивнула, совсем неудовлетворенная его ответом. Он говорил шаблонно, как его учили. «Капитан всегда прав». Его слова мало помогли ей, но кое-что она для себя все-таки уяснила.
– Я сама отнесу Кариму еду. – Она взяла поднос и вышла в салон, направляясь к столу, за которым сидел человек, наводящий на всех ужас. У нее появилась возможность почувствовать себя в роли Даниэля Фернандеса.
Девушка аккуратно разложила перед ним большую белую салфетку и поставила на нее поднос. Она выполняла необходимые действия, а в мыслях был тот самый
Карим указал рукой на пустое место напротив.
– Итак, Оливия, – начал говорить грозный мужчина, – я знаю, что вы сейчас начнете оправдывать своего капитана или упираться на заключенный договор с нашей авиакомпанией подчиняться любому его приказу. Я все это знаю. Поэтому не буду терять свое и ваше время и задам один вопрос, который никак не повлияет на мое отношение к тому случаю. – Карим откинулся на спинку кресла. Оливия же, наоборот, напряглась. Она не ожидала таких слов. Карим, как зоркий орел, видел все вокруг, но, как орел, так же внезапно мог накинуться на свою жертву, перерезая горло когтями. Она боялась даже думать о его новом вопросе.
– Оливия, у вас есть дети?
Это был странный вопрос, и девушка пожала плечами, отрицательно покачав головой:
– Нет.
– Жаль. – Он дотронулся до своей бороды, прищурив глаза. – Но мать у вас есть?
– Да.
– Хорошо, – кивнул мужчина, кладя руку на подлокотник, – представьте ситуацию, Оливия, что ваша мать летит на высоте тридцать шесть тысяч футов, где внезапно начинаются роды у незнакомой женщины. Капитан принимает решение сесть в ближайшем аэропорту. Вроде бы ничего страшного, но кое-что пугающее все-таки есть – этот самолет не может произвести посадку на ту полосу. Но капитан уверен в своих силах и настаивает, жалея бедного ребенка или ту женщину, которая истекает кровью. На борту ваша мать, Оливия, и еще пятьсот пассажиров и двадцать шесть членов экипажа, у которых наверняка тоже есть близкие люди, ждущие их на земле в пункте назначения.
Карим замолчал, задумавшись, этого времени Оливии хватило понять, к чему он клонит.
– Он совершает посадку, но не успевает затормозить. Самолет таранит забор и выкатывается за пределы полосы, натыкаясь на близлежащие здания. Взрывы, пламя, крики ужаса, адская смерть – сгореть в огне заживо. – Карим поморщился. – Вы ждете мать, а она уже не вернется, потому что капитан самолета, на котором она летела, был слишком сентиментален и пожалел рожающую женщину и ее ребенка. Более пятисот смертей ради одной.
Оливия представила эту картину в ярких красках крови и огня. На секунду ей показалось, что она слышала крики. Крики ужаса. Ее затошнило.
– Мой вопрос – скорее не вопрос, Оливия, а убеждение: вы до сих пор считаете Даниэля Фернандеса, посадившего самолет на такую полосу, героем?
Ощущение сухости в горле и нехватка воздуха. Странный человек со странными убеждениями. Жестокий человек, убивший ее мать в пожаре и обвинивший в этом Даниэля. Он пытался воздействовать на психику. Оливия не знала, что ответить, находясь в глубоком шоке. Считала ли она Даниэля героем? Он спас жизни новорожденного ребенка и его матери, сохранил жизни более пятисот человек, хоть и рискнув, но он действовал уверенно, а значит, знал, что все пройдет успешно.