Я подарю тебе «общак»

Сухов Евгений Евгеньевич

– Нет, – ерзая на стуле, отрезал Гашников, чувствуя себя крайне неуютно под пристальным взглядом следователя.

– А кто-нибудь вообще проявлял к этой статуэтке интерес? – не отставал следователь.

– Нет, говорю же, зачем мне вам врать? – пожал плечами директор. – Я и сам узнал об этом авторе только что от вас. Я вообще не поклонник соцреализма.

– Ладно, а как у вас обстоят дела с подбором персонала? – резко сменил тему следователь.

– Вы это к чему? – совсем запутался директор музея.

– К тому,

что можете ли вы поручиться за ваших людей? – пояснил Антонов, старательно пряча улыбку. Он видел – Гашников напряжен и дергается, а значит, есть что скрывать. Еще немного, и директор музея оступится, совершит ошибку, оговорится, и тогда можно будет его подсекать. Нет, до наручников дело, конечно, не дойдет, но станет хотя бы понятно, в каком направлении двигаться.

– Как поручиться, я не понял? – нахмурился Гашников.

– Ну, вот вам пример, – медленно, с расстановкой, произнес следователь, – кто-то из ваших людей похищает из запасников музея экспонаты и продает их на черном рынке.

– Да вы что! Это исключено, – воскликнул директор музея, покрываясь испариной. Кончик его языка прошелся по пересохшим губам. Затем он спросил, понизив голос:

– А что, у вас имеются какие-то факты?

– Если бы у меня имелись факты, мы бы с вами здесь вот так не разговаривали, – со значением произнес Антонов. – Скажите, Надежда Васильевна, хранительница фондов, давно у вас работает?

– Лет двадцать, да, точно, не меньше двадцати, – старательно вспоминая, ответил Гашников, – можно, конечно, поднять документы…

– Пока не надо, – перебил его Антонов.

– Именно Надежда Васильевна ведает перемещением экспонатов и новыми поступлениями, – торопливо добавил Гашников, смахнув со лба испарину. – Мне, знаете ли, не до этого, других дел полно.

– Давно ли вы общаетесь с Эдуардом Кано, владельцем фирмы «Луч»? – задал неожиданный вопрос Антонов.

– Ну, как сказать, – пробормотал директор музея, нервно вцепившись в авторучку, – у нас чисто деловые отношения. Он помогает нашему музею…

– Насколько я знаю этого человека, он и пальцем не пошевелит без выгоды для себя, – заметил следователь.

– Может, вы его знаете лучше, чем я, – поспешно возразил Гашников, – но мне он показался порядочным, бескорыстным человеком. Какая ему выгода от помощи музею краеведения?

– А вы разве не знаете, что Кано коллекционирует все, что относится к эпохе коммунизма? – криво улыбнулся Антонов. – Я даже как-то видел его коллекцию. У него там флаги, транспаранты, бюсты Ленина и Сталина, фигурки всякие, граммофон и даже несколько швейных машинок.

– Нет, я не знал, – тихо ответил Гашников, – он меня к себе домой не приглашал.

– Странно, – усмехнулся следователь.

– Что странно? – резко переспросил директор музея.

– Что вы не знали о пристрастиях своего спонсора.

– Захар Петрович, это что, допрос? – ударив

по столу ладонью, вскрикнул Гашников, растеряв остатки самообладания. – Мы вроде бы собирались просто поговорить. Вы просили у меня консультацию, а теперь в чем-то обвиняете.

– Я вас пока ни в чем не обвиняю, – спокойно ответил Антонов. – Мы сейчас просто разговариваем. Если я был излишне настойчив, уж извините – профессиональная привычка. А на допрос я вас вызову немного позднее повесткой.

– Прекрасно, – кивнул Гашников со злым видом. – Надеюсь, теперь мы закончили, и я могу ехать домой?

– Да, конечно, только поезжайте осторожно, вы сейчас в таком возбужденном состоянии.

– Я сам разберусь со своим состоянием, – буркнул Гашников.

– До свидания, Виктор Андреевич, – сказал ему Антонов от двери, собираясь выйти из кабинета.

– До свидания, – сухо бросил директор музея, даже не посмотрев в сторону гостя.

Антонов вышел, спустился по лестнице, прошел мимо поста охраны. В комнате охраны горел свет, но самого охранника видно не было. Антонов толкнул массивные входные двери, вышел на улицу и, достав сотовый, позвонил оперативникам, наблюдавшим за музеем из серебристой «десятки», припаркованной на противоположной стороне улицы:

– Миша, ну, как у вас там дела?

– Сидим, – отозвался Баранов и спросил с сомнением: – Слушай, Петрович, а ты не переигрываешь с этим Гашниковым?

– Нет, – отрезал Антонов, глядя на машину оперативников, – я уверен, он связан с Тихим. Надо бы еще прослушку поставить, да теперь уже поздно. А я что-то замотался и не подумал об этом.

– Зато я подумал, – хмыкнул Баранов.

– А когда ты успел оформить бумаги… – начал было следователь и осекся: – Ясно, понял… значит, как всегда.

– Да, действуем на свой страх и риск, – подтвердил его предположения оперативник.

– Хорошо, тогда наблюдайте за ним и, если что, сразу звоните…

Антонов убрал сотовый и пошел прочь от здания музея. За время его разговора спешивший домой Гашников так и не показался. Видимо, у директора музея возникло много срочных дел, и он решил заночевать на рабочем месте.

– Мать твою, да это же фараоны! Я их за версту чую, – воскликнул Пьер Арно, ударив кулаком по приборной доске.

Алекс, глядя в сторону серебристой «десятки» с тонированными стеклами, согласно кивнул:

– Да, похоже, ты прав, мой нервный друг. В России мы их называем ментами.

– И как же мы теперь к этому мужику подберемся? – поинтересовалась Зое, сидевшая рядом с ним на заднем сиденье. – Если они будут за ним следить, то мы ничего не сможем сделать.

– Да, Алекс, она права, – подал голос Клод, поглаживавший руль «БМВ». Ожидание убивало его. Он нервничал и хотел лишь одного – оказаться подальше от всего этого, дома в Париже.