Я подарю тебе все…

Серова Марина Сергеевна

Тетя Мила терпеливо выдержала все это, внимательно слушая и сосредоточенно глядя на экран. Наконец через двадцать пять – тридцать минут, потраченных на пустую болтовню и рекламу, началось, собственно, само действо.

Каждый из участников по очереди проходил испытание. И каждый

ошибался. До конца не дошел никто. Тетя сидела, затаив дыхание и смяв в руке бумажку с предсказанным его результатом. Я тоже сидела перед телевизором, исключительно ради тети, чтобы быть наготове, если от радости и подтверждения ее «сверхспособностей» с ней, не дай бог, случится припадок. Поэтому я, невозмутимо пощелкивая орешки, периодически посматривала на тетю и следила за ее состоянием. Пока что оно было стабильно-напряженным.

Наконец программа достигла своей кульминации: остались последние двое участников, самые сильные и почти никогда не ошибавшиеся. Победа должна была достаться кому-то одному. И это во многом зависело от того, как он справится с задачей, ответ на которую тетя Мила уже неделею назад записала на своем листке бумаги. Записка трепетала в ее руке – тетя страшно волновалась.

Один из последних участников поначалу держался достаточно многообещающе. Он уверенно повел группу какими-то тропами, проследовал через проходные дворы и вышел к гаражам, заявив, что копать нужно здесь. После чего его отправили восвояси – без шанса на победу, поскольку, как оказалось, копать вообще не требовалось.

Клад нашла последняя участница, женщина примерно одних с тетей лет. Она привела всех в какую-то квартиру, открыла дверцу шкафа и под общие аплодисменты вытащила

оттуда шкатулку, наполненную драгоценностями. По заверению ведущего, это были украшения императрицы Екатерины. Ну надо же!

Тетя Мила, окаменев, смотрела на экран, на вручение награды, слушала поздравления и видела слезы счастья победительницы. Я с легкой тревогой поглядывала на нее, не зная, на что именно мне следует списать подобную «ступорную» реакцию: на отчаяние или предельное счастье?

Наконец тетя тихо поднялась, не выпуская бумажки из рук, и с видом полководца, проигравшего крупнейшее в жизни сражение, прошествовала в кухню. Я услышала, как повернулся вентиль газовой плиты…

Я вскочила с места и быстро прошла в кухню, испугавшись, не решила ли тетя этим трагическим способом – открыв газ – уйти из жизни и смыть тем самым позор со своей души? Мне совсем этого не хотелось и в отношении ее самой, и в плане своего личного участия.

Войдя в кухню, я увидела, что тетя стоит у плиты и держит в руках тарелку, на которой превращается в пепел бумажка с начертанной ее рукой разгадкой тайны…

Дождавшись, когда от листочка не осталось ни клочка, тетя выставила тарелку в открытое окно и развеяла пепел по ветру. Потом медленно повернулась ко мне и торжественно произнесла:

– Женя! Я больше никогда не стану заниматься экстрасенсорикой!

Я облегченно вздохнула и хотела было сказать, как здорово, что тетя оставила это дурное дело, но тут она добавила:

– Лучше я займусь целительством! Я уже купила одну прекрасную книгу…