Я подарю тебе землю
Шрифт:
— Итак, Аиша, для чего ты хотела меня видеть?
Девушка извлекала из-под одежды письмо Лайи.
— Вот, возьми. Хозяин с нетерпением ждет этого письма. Я думаю, ты знаешь, от кого оно...
— Передай своей сеньоре, что уже сегодня к вечеру она получит ответ от моего хозяина, — с улыбкой ответил Омар.
Аиша удалилась, на прощание пожелав другу удачи.
Едва пергамент оказался у него в руках, Омар, прекрасно знавший, в чем дело, тут же поспешил в порт, где в эту минуту находился его хозяин. Марти как раз горячо обсуждал с Жофре быстроходность будущего корабля. Улучив момент, когда моряк повернется спиной, Омар молча
— Прости, друг мой, но мне нужно на минутку отлучиться по одному делу, — извинился Марти перед Жофре. — Кажется, мой секретарь принес какие-то новости. Из-за этих празднеств все пошло кувырком и накопилась целая гора срочных дел.
— Не беспокойся, Марти, — ответил Жофре. — Могу себе представить. Наш главный мастер посмотрел корабль и собирается нанять плотников, чеканщиков и канатчиков. Разумеется, платить им сейчас придется вдвое против обычной цены. А что делать? Если не заплатим, то потеряем лишнюю неделю, а Средиземное море ждать не любит.
— Через минуту вернусь.
Омар стоял на почтительном расстоянии. Марти подошёл ближе.
— Что за неотложное дело заставило тебя бросить работу и отправиться искать меня в порту? — спросил Марти притворно строгим тоном, стараясь скрыть улыбку.
Мавр тоже улыбнулся в ответ.
— Сеньор, если вы думаете, что причина неважная, можете меня высечь. Вот, возьмите.
Омар нашарил в кармане письмо и протянул его хозяину.
Марти не узнал почерк, но, заметив лукавую улыбку на губах слуги, сразу все понял.
Сгорая от нетерпения, он отошел в сторону, сорвал печать, развернул свиток и прочитал:
«Барселона, 20 июня 1053 года
Дону Марти Барбани
Дорогой друг! Бесконечно благодарю Вас за бесценный дар. Никто прежде не делал мне столь ценных подарков. Аиша — великолепная певица и самая лучшая подруга, которую я получила благодаря Вашей щедрости. Ваше признание в своих чувствах тронуло мое сердце. Мысль о том, что я произвела такое впечатление на человека, который меня даже не знает, приводит меня в трепет, и мне страшно подумать, что я могу Вас разочаровать при более близком знакомстве. Это разобьет мне сердце. Ведь я всего лишь женщина без малого четырнадцати лет, страстно мечтающая иметь друга, которому могла бы довериться. Если Вы не возражаете, мы могли бы увидеться в среду, в день главного турнира, все наши слуги будут участвовать в его подготовке. Так мне будет проще улизнуть от неустанной слежки моего отчима. Если Вы не против, можем встретиться в девятом часу в доме Аделаиды, моей кормилицы, я время от времени ее навещаю. Ее дом находится позади церкви святого Михаила, напротив входа в ризницу.
Ваш друг
Лайя».
Марти спрятал письмо во внутренний карман жилета и, сам не свой от радости, горячо обнял Омара.
— Честно говоря, ты доставил мне такую радость, что за это письмо я готов отдать всё, даже свою часть корабля.
35
К двум часам пополудни Марти нарядился в лучшее платье и, едва касаясь ногами земли, направился к церкви святого Михаила в конце древней римской улицы Кардус.
Омар, который, как
— Сеньор, вы уже трижды меняли рубашку; если сделаете это сегодня еще раз, то завтра вам нечего будет надеть.
— Послушай, Омар, — ответил Марти. — Я не знаю, что нас ждет, а потому позволь мне радоваться сегодняшнему дню. Один Бог знает, какие карты судьба выкинет завтра.
Перед уходом он посмотрелся в бронзовое зеркало в спальне. Из зеркала на него смотрел загорелый молодой человек с горделивым взглядом и статной фигурой, одетый в зеленую тунику с португальским галуном, бордовые чулки и башмаки из тонкой кордовской кожи. Волосы, подстриженные по каролингской моде, покрывал щегольской флорентийский берет. Он вышел из дома задолго до назначенного времени и долго бродил по улице из конца в конец, не в силах дождаться, когда колокола церкви святого Михаила прозвонят час пополудни. Тогда он поспешил к заветному дому, навстречу владычице своих снов.
Дом оказался небольшим, крытым черепицей, с единственным входом со стороны улицы и треугольными отдушинами в боковой стене, за которой, должно быть, помещался амбар. Марти вошел в прохладную полутень крыльца, сам не свой от волнения. Сердце его бешено билось, во рту пересохло, а язык, казалось, прилип к гортани. Он взлетел по лестнице, прыгая через две ступени, и в один миг оказался на втором этаже. Переведя дух, Марти постучал в дверь. Послышались чьи-то быстрые шаги, и через минуту, показавшейся вечностью, дверь открылась. На пороге стояла улыбающаяся женщина средних лет с седыми волосами.
— Полагаю, вы Марти Барбани? — спросила она.
Молодой человек без всякого смущения ответил:
— Он самый.
— Проходите, вас ждут.
Марти немедленно подчинился. Едва за ним закрылась дверь, женщина добавила:
— Будьте добры следовать за мной.
Она повела его по узкому коридору, до дверцы с деревянными филёнками. Женщина осторожно постучалась, и тут же изнутри послышался чей-то голос. Марти показалось, что это голос Аиши.
— Сеньора, наш гость прибыл.
Дверь приоткрылась, и из-за нее выглянуло сияющее лицо его бывшей рабыни.
Провожатая, извинившись, откланялась:
— Прошу прощения, но у меня слишком много дел.
А Аиша добавила:
— Скоро я к вам присоединюсь. — Затем, открыв дверь нараспашку, она повернулась к Марти. — Можете войти, сеньор, вас ждут.
Марти вошел в полутемную комнату. После яркого света улицы он не мог рассмотреть ничего, кроме неясного профиля девушки, стоявшей возле закрытого ставнями окна, сквозь щели едва пробивался тусклый свет с улицы.
И тут у него за спиной послышался голос Аиши:
— Сеньор, это Лайя. Счастье переполняет мою душу при мысли о том, что я сумела вам услужить. Лайя, это тот самый дон Марти, лучший хозяин, которого я встречала в жизни.
После этого прислужница удалилась, деликатно прикрыв за собой дверь.
Молодые люди остались наедине. Глаза Марти наконец привыкли к темноте, и девушка показалась ему волшебным видением из другого мира. На ней было синее платье с квадратным вырезом, высоко подпоясанное под юной грудью. Рукава, пышные на плечах, туго охватывали запястья. Поверх платья был наброшен просторный плащ, а волосы, разделенные на прямой пробор, заплетены в косы и уложены кренделями на висках. Голову ее, подобно короне, венчала повязка из голубого дамаста, расшитого серебряной нитью.