Я покоряю мир
Шрифт:
Наскоро попрощавшись со словоохотливой бабулей я вернулась домой. И сразу отправилась самым наглым образом будить Эгтора, который отсыпался после бессонной ночи. Хорошо ему спать, а мне вот во сне не спрятаться. Что будет, когда это Кружевница придет снова? Может, сегодня лечит, а завтра калечит. Кто ее знает. Отчего-то, мысль, что эта женщина совсем не добродушна и не проста, не желала меня отпускать.
Так зверски разбуженный братец был посвящен во все мои беды.
— Призраку? Надо точно спросить у призрака? — переспросил в конце он.
— Да, я же не глухая, —
— Так может она родовой камень имела в виду? Тот, что признал наше родство во время обряда.
— Тот, на котором ты клялся?
— Он самый, — кинул мужчина. — Пойдем посмотрим.
— Но при чем тут призрак? — не поняла я.
— Так ведь в него тоже подселена душа. Одного из основателей рода, — с важным видом Эгтор начал рассказ: — Все мы аристократы — потомки основателей Азарии, тех, кто пришел с гор и осел здесь, на равнине. Наши предки знали, что есть масса способов навредить нам и многие добровольно заключали себя после смерти в семейный оберег. Вот и получается, что силу свою он берет на стыке двух материй. По эту сторону его напитывают эманациями жизни и, в особо серьезных случаях, кровью. А на другой стороне он питается эманациями смерти. Поэтому перед семейным оберегом нельзя соврать, смухлевать или что-то утаить.
— Значит, призраков в артефакте может быть несколько? — уловила я суть.
— Да, и кто знает, может, среди них есть тот, кто знает что-нибудь о Хранящих кругах.
Я дождалась пока Эгтор встанет с кровати, и мы спустились в его семейную сокровищницу, где, помимо всяческих драгоценностей и предметов искусства, в своем ларце, на постаменте, и хранился шар.
Приставлен ларец был к центральной части стены таким образом, что от него, словно от корня старого дуба, вверх и в стороны ответвлялись потомки семьи Фрест. Если долго смотреть на надписи на стене и на сам шар, создавалось ощущение, что они пульсируют в такт твоему дыханию, словно затухающие угольки в костре.
И если эта стена, ларец с шаром и проход к нему были чисто убранными и аккуратными, то вещи вокруг просто валялись как куча хлама, даром что драгоценности.
— Каков порядок действий? — деловито поинтересовалась я.
— Для начала, надо порезать тебе ладонь на левой руке. Где-то в ларце должен лежать атам.
Глава 41
Я осторожно, стараясь ничего не задеть, дошла до ларца и с опаской заглянула внутрь. У одной из боковых стенок, прижатый краем подушки, лежал средних размеров кинжал из красноватого металлического сплава с рунной вязью на острие.
— А сама себя не порежу, — я повернулась к Эгтор, который шел в мою сторону.
— Ну ладно, — выдохнул он. — Давай я что ли порежу.
Он нагнулся на ларцом и одним слитным движением, стараясь не потревожить семейную реликвию, достал нужный нам ножичек. Так же быстро, пока я не успела сообразить и запаниковать, схватил меня за руку и оставил на нижней, мясистой части ладони кровавый росчерк. Я только охнула от ноющей боли.
Не успела я и опомниться, как атам уже лежал на своем месте в ларце, а моя рука покоилась на шаре артефакте. Я чувствовала,
А через мгновение меня заволокла кровавая дымка.
Умом я понимала, что все еще стою в сокровищнице Фрестов, держусь ладонью за шар-артефакт, который привезли из родового замка в поместье Эгтора специально для церемонии моего вхождения в семью. Но я, что называется, ушла в астрал.
И здесь было очень шумно.
Голоса, мужские и женские, старые и молодые. Одни звенели отчетливо, другие еле слышно шептали, одни просили, другие приказывали. Какофония звуков среди которых выделился лишь один мужской, чистый и сильный голос:
— Не у нас, мы лишь поддерживаем баланс, но не храним о нем знания. Тот, кто тебе нужен прямо у тебя под носом, спит в твоей постели.
Вот это поворот!
У меня в постели кроме меня никого нет! Ну, если только одеяло с подушками не ожили, чтобы поведать мне страшную тайну.
Хотя…
— Эгтор, — сама не поняла, как давно снова нахожусь в мире живых, — а призраки могут вселяться в животных?
— Нет, но достаточно сильные призраки могут принимать форму животных. И дышать будут, и есть. От животных нечем не отличишь, пока они не поранятся.
— И что будет тогда? — я задумчиво потирала ладонь, от пореза на ней и следа не осталось.
— У них вместо крови эфир. Он будет медленно сочиться из раны, практически сразу испаряясь. А что? Нужный нам призрак прячется?
— Похоже, что так и есть. Идем.
Я решительным шагов вышла из подвальных помещений сокровищницы и отправилась в сторону лестницы, ведущий в мою комнату, но на первом этаже меня перехватил Рейген.
Мой сосед, виконт, преподаватель… не знаю, просто мужчина, которому я нравлюсь, стоял в холле первого этажа, держа в руках огромный букет ярко-фиолетовых цветов, схожих с махровыми пионами, но на более длинном и прямом как у розы стебле.
Я так понимаю, он извинительный букет принес.
— Агата, здравствуй, а я тут вот… — он потряс букетом, и с него упало несколько листочков, — в гости пришел.
— Аа… — М-да, Агата, признак интеллекта налицо, так сказать. — Ну, проходи. Мы тебя уже пару дней не видели.
— Это тебе, — Рей протянул мне цветы, — извини, мы с Эгтором немного заигрались, но хотели как лучше.
— Хорошо, забыли, — я забрала цветы себе. — Если в следующий раз захотите мне помочь, спросите у меня как должно выглядеть это загадочное «как лучше».
Рейген серьезно кивнул, а я потянулась к букету, не знаю что это за цветы, а спрашивать как-то стыдно, но запах у них потрясающих. Какой-то медово-ягодный, сладкий и свежий.
Вот ведь Аларий, то есть Рейген, мужчина явно неплохой. Работает для души, хотя мог бы со своим титулом виконта и семейным наследством кутить годы напролет, а он вместо этого делает одиноким соседкам ремонт, жизни им спасает, даже кота их кормит. Небалованные они все-таки на Ценре.
Что Эгтор, который от преследовательниц шарахается, что Рей. Нет в этом мире такой опеки над мужчиной, какая принята у нас.