Я покупаю эту женщину

Перфилова Наталья

И третий попадос. Вот он на самом деле был веселым – на квартиру пришла жена. Она ломилась в квартиру часа полтора… благо дверь была железная. Пришлось сбегать через окно… с четвертого этажа. Экстрим…

Там, где я сейчас работаю, выезды необязательны. То есть если ты хочешь – едешь. Если не хочешь – пожалуйста, никто тебя заставлять не будет. А ведь есть места, которые только выездами и живут.

Сегодня вот опять подсунули приглашение. Затейливый такой клиентос, была у него пару раз. Наркоман, придурок конченый, но не извращенец и платит отменно. Особняк такой неслабый, в центре – явно с доходами вообще никаких проблем. Деньги отсыпает не глядя – сколько

рука возьмет из тумбочки, столько и кинет прямо под ноги. Ну, я не гордая – подниму, тем более рука у него здоровенная, загребает обычно знатно. Есть у него, конечно, пунктики, на девочках-певичках помешан, когда сильно под кайфом, песенки петь заставляет. Еще матерится страшно. Но это ведь так, мелочь. Мужик не первой молодости, выдыхается быстро, в основном одни понты и антураж, я даже устать не успеваю. Один раз вообще не смог, бесился страшно, вещи крушить начал, но меня не трогал, а вещи пусть хоть все побьет, мне какая разница. Потом охранника позвал, велел ему меня трахнуть от души у него на глазах. Типа раз сам не смог, то хоть на чужое слюни попускать. Мне в принципе без разницы с кем, даже лучше с молодым-красивым. Но охранник чего-то ломаться начал, чуть в морду хозяину не заехал, но сдержался и просто ушел. Клиентоса это так взбесило, что он стекло в окне вынес кулаком, порезался. Кровищи кругом было! Охранник потом его и перевязывал. Короче, и смех и грех. Но деньги все же заплатил. В общем, нормальный мужик, хоть и с тараканами. Вот не люблю я выезды, наездилась, но завтра поеду, вероятно. Деньги нужны, за учебу уже давно пора проплатить, а я все тяну. Да, поеду».

Глава 11

Утром за завтраком Марго выглядела не самым лучшим образом. Поспать удалось часа два, не больше. Да еще если учесть привычку вставать глубоко за полдень, то можно себе представить, как не хотелось ей вылезать из уютной теплой кровати.

– Как-то ты, милая, помято выглядишь, – не преминула заметить с противоположного конца стола Ефимия. – Круги под глазами, как циркулем нарисованные. Неужели уже успела закрутить шашни с нашим садовником и этот любвеобильный шельмец всю ночь не давал тебе спать?

Танюша, наливающая в этот момент кофе в чашку Павла Петровича, чуть слышно охнула и кинула быстрый недоброжелательный взгляд в сторону «компаньонки».

– Что-то вроде того, – улыбнулась Марго, посмотрев на своего ночного собеседника.

Но Егоров, бросив на девушку безразличный непроницаемый взгляд, шутку не поддержал.

– Мама, иногда ты меня просто шокируешь, – тяжело вздохнул он. – Ну разве сейчас подходящее время и место, чтобы говорить о таких вещах?

– Каких таких? – невозмутимо поинтересовалась старушка.

– Бестактных. Какое тебе дело до личных, я бы даже сказал – интимных тайн прислуги? Вон девушек в краску вогнала.

Действительно, щеки и Татьяны, и Марго пылали. Первая, вероятно, разволновалась от ревности, а вторая, безусловно, от злости: «Ах ты гад какой! Вчера таким лапочкой прикидывался добродушным, а сегодня нате вам! То-то я смотрю, с надутой физиономией сидит, видать, недоволен, что прислуга с ним за одним столом кушать осмелилась. Вот козел!» Потом она вспомнила огромную столовую в своем доме. Вернее, в доме мужа. Владимир бы в такой ситуации мог и выгнать из-за стола, он никогда тактичностью не отличался… Да и сама Марго в своей недавней жизни с прислугой не церемонилась.

Она вздохнула и молча уставилась в свою чашку.

– Хочу тебе напомнить, сынок, – нарочито елейным голоском пропела Ефимия, – что Аллочка никакая не прислуга, а моя компаньонка. Подружка,

если хочешь. Я попрошу тебя, Павлик, об этом не забывать.

Марго не выдержала и улыбнулась. Уж очень не подходило это ласковое «Павлик» надутому снобу, одетому в деловой костюм. Девушка с благодарностью посмотрела на хозяйку дома.

– Это девочка с очень хорошим воспитанием и безукоризненными манерами, – невозмутимо продолжала та, – чему тебе и Сереже неплохо бы тоже поучиться. Кстати, давно что-то мальчик не звонил. Как у него дела? Возвращаться не собирается? В прошлый раз худенький такой приезжал, одни глаза! Это ж надо ребенка из дома в какие-то заграницы обучаться отправлять, что у вас за мода только пошла нынче…

– Мама! Ну ты скажешь тоже! Худенький! Хорошо, Сергей не слышит, – рассмеялся Павел Петрович. – Да, что-то давно он не звонил, надо будет вечером связаться, поговорить, что он там и как… Ну все, мне некогда, на десять совещание назначено, я побежал. До вечера, мам! – Егоров торопливо поднялся и, даже не глянув в сторону Марго, зашагал к двери.

– Обиделась на прислугу-то? – когда за Павлом Петровичем захлопнулась дверь, с улыбкой спросила Ефимия. Марго вздохнула и опустила глаза. – Не надо. Это Паша не со зла, а так – от смущения.

– От смущения?

– А что ты удивляешься? В нашем доме гости – редкое удовольствие, а уж молодые красивые девушки – и подавно. Вот и одичал, как бирюк, честное слово.

– Ну уж вы скажете! – Настроение Марго с уходом Павла Петровича начало подниматься. – Он же еще молодой, очень даже привлекательный мужчина, к тому же не бедный. Не думаю, что он вниманием женского пола обделен.

– Не знаю, – пожала плечами Ефимия, – обделен или не обделен. Сюда он никого не водит, с матерью не знакомит. Хотя есть вроде какая-то у него, разведка докладывала.

– Разведка? – Деловитый тон старушки окончательно развеселил Марго. – Это как?

– А что ты хочешь? Я ведь из дома почти не выезжаю, сын особой разговорчивостью не отличается, как видишь… Приходится шоферу за информацию доплачивать.

– То есть шофер Павла Петровича шпионит в вашу пользу?

– Ага, – намазывая на булочку джем, деловито кивнула Ефимия. – А куда ему деваться? Я ведь быстренько другого, более сговорчивого найду. – Потом она хитро посмотрела на Марго и неожиданно звонко и очень молодо рассмеялась: – Не веришь?

– Верю.

– А если серьезно, беспокоит меня этот вопрос. Неправильно, когда мужчина один. Ты вот верно заметила, молодой он еще, не дело на себе крест-то ставить.

– А почему вы считаете, что он хочет быть один? Сами же говорили, донесла разведка, – улыбнулась Марго, – что есть у него кто-то. Может, просто не встретилась еще та женщина, с которой он хотел бы вас познакомить. А может, все еще любит свою прежнюю жену. Ну, мать Сергея. – Девушка старалась не показывать своей заинтересованности в этом вопросе. Вроде как просто из вежливости разговор поддерживает. На самом же деле все, что касалось личной жизни Павла Петровича, ее отчего-то жгуче волновало. Просто на удивление!

– Вот в том и дело, милая, – неожиданно погрустнела старушка. – В том и дело. Любит он ее, никак позабыть не может. Оттого и не допускает до сердца никого. До тела – да, а в душу дверку прикрывает наглухо.

– Так, может, помириться им попробовать?

– Помириться. – Ефимия как-то странно глянула на Марго и перекрестилась. – Бог с тобой! Умерла Лизонька пять лет назад. Светлая ей память. Хорошая женщина была.

– Извините, я не знала… Тогда понятно, пять лет – это небольшой срок. Тем более если он сильно ее любил.