Я попал в ЛитРПГ, или как приручить суккуба
Шрифт:
— А кому? — товарищ уже едва стоял на ногах. — Где он? Покажи? Я... ик... дам ему подсрачник!
К счастью, грядущую бучу прервал менестрель.
— Друзья! — лютнист шагнул вперед, и музыканты опустили инструменты. — Прошу внимания и понимания! Впервые наша любимая песня зазвучит рано утром, а не после заката, как заведено почтенными предками. Играть ее в неурочный час — значит, разгневать самого демиурга. Но! Кулак творца далеко, а ваши близко... — после этих слов девушки захихикали, а парни с усмешками подбоченились, — поэтому по многочисленным заявкам — «Сеновальная»!
Под
Если за полный оборот кавалеру не выказывали никакого интереса, тот под свист и улюлюканье возвращался в строй. В ином случае девушка брала понравившегося ухажера за руки и клала ладони себе на плечи. Обрадованный счастливчик приобнимал барышню за талию (но чаще заметно ниже) и прижимал к себе вопреки всем правилам, этикетам и нормам приличия. Ну а далее начинался тот самый каноничный медляк, знакомый каждому по школьным дискотекам.
И так уж вышло, что статистика в «Ириноре» малость отличалась от реальной — на дюжину девчонок здесь пришлось аж пятнадцать ребят, трое из которых стояли в сторонке, пряжки свои теребя. Все — самые молодые, тощие, безусые и одетые хуже других. Неудивительно, что с ними никто не захотел танцевать. Глядя на них, я видел вчерашнего себя — такого же неуверенного, забитого и откровенно трусливого в общении с прекрасным полом. Испытывал ли я жалость к компьютерным версиям самого себя? Ни капли. Сочувствие? Немного. А вот что действительно занимало сердце — так это ностальгия по ушедшим дням. И я приложу все усилия, чтобы прошлое никогда и ни при каких обстоятельствах не стало настоящим.
— Опять пялятся, — проворчала Ингрид. — Прям жопой чувствую.
Лера прыснула:
— Потому что на жопу и пялятся. Ты ее вообще видела?
— Зачем мне смотреть на свою жопу? — с издевкой спросила жрица. — Я больше по чужим. В смысле, по мужским.
— У-тю-тю! — рыцарь от души шлепнула подругу по заднице, и девушка с визгом подпрыгнула.
— Извините, — раздался позади взволнованный дрожащий голосок.
Мы разом обернулись, отчего конопатый мальчишка в застиранной красной рубахе чуть не дал стрекача, но нашел в себе силы и волю не поддаться страху. За что и был в последствии вознагражден.
— Госпожа в белом, — парень неуклюже поклонился, левую ладонь положа на грудь, а правую — трясущуюся как после гири — отвел в сторону. — Разрешите... пригласить вас на танец.
— Госпожа в белом? — Ингрид осмотрела себя и повертела головой, будто выискивая в толпе другую госпожу в наряде того же цвета. — Это ты мне?
Юнец, похоже, принял эти слова за наезд, опустил голову и попятился, и тут я не сдержался и пришел на выручку.
— Ну а кому же еще, — подмигнул неписю и одними бровями велел стоять и не дергаться.
—
— И руки не распускай, — пригрозила Лера.
К которой тут же поспешил второй танцор, окрыленный успехом товарища. Но одного взмаха кулака бородача хватило, чтобы парень резво развернулся и с той же скоростью умотал восвояси.
— Пошли, — Ермак без спроса схватил рыцаря за руку и потащил в круг, тараном расталкивая всех, кто оказывался на пути. — Потрясем костями.
Уже хотел идти унимать пьяного буяна, но заметил, что Валерия не без удовольствия прижимает его голову к груди и гладит по плечам и спине так, как не гладят друзей — даже близких.
— Наконец-то свалили, — буркнула Хира, зачерпнула полную кружку и вылакала в один присест. Крякнула, ухнула, утерла губы предплечьем и снова сунула руку в бочку. — Хоть напьюсь без тупой болтовни.
— Как твой бок?
— О Тьма, какой же ты нудный... Иди вон лучше тоже попляши. Как раз одна кобылка освободилась.
— Не хочу с кобылкой, — подошел поближе и облокотился на край емкости. — Хочу с тобой.
Демоница протяжно фыркнула.
— Суккубы не танцуют. А если бы и танцевали, то точно не с такими занудами.
— И все же я настаиваю.
— Да хоть насиживай, — густая бордовая струя потекла в распахнутый рот, прямо как в рекламе попсовой газировки.
Вздохнул, прикидывая вариант диалога, который приведет к танцу. После всего, что сделал, в любой другой игре за меня бы уже замуж вышли, а тут — ледяная стена, выше, блин, чем в Вестеросе, и хоть тресни. Но отступать — удел неудачников, поэтому протянул ладонь и со всей доступной уверенностью произнес:
— Всего раз. Как исключение.
— Или что? Занудишь до смерти? Не трать свое время и мое терпение, просто прикажи — и дело с концом.
Хмыкнул и устало улыбнулся, глядя на сердитую физиономию, темные линии хмурых бровей, сжатые губы и трепещущие ноздри.
— И не подумаю.
— А что мешает?
— Отношение к жизни. Может, воспитание. Правильные приоритеты и примеры для подражания. Хочешь, верь, хочешь, нет, но я всегда отыгрываю добрых героев и стараюсь получать только положительную карму. Вот вроде вымысел, иллюзия, виртуальность, а неприятно отождествлять себя с ушлепком. Поэтому я не бью женщин кнутом, не сажаю в эцих... тьфу, ящик с гвоздями и не принуждаю к... танцам.
— Ну и лох, — эхом донеслось из опустевшей кружки. — И вообще, я не твоя женщина. Я — твоя слуга. И это если опустить маленький и незначительный факт, что я вообще не человек.
— Да мне все равно. Ты та, кем я тебя вижу. Осознаю. Ощущаю. Осязаю. Ты... больше человек, чем многие живые люди.
Хира с полминуты щурилась на меня, затем фыркнула и отвернулась.
— Повторяю — танцевать не буду. Хоть оду в мою честь читай.
— Ага. Значит, вытворять всякое во сне — за милую душу. А тут — фиг.