Я ПОПАЛ! в мир, скрытый в киске моей девушки!
Шрифт:
– Я ее толком не разглядел, – ответил я.
– Жаль, что я не помню ее имени, – вздохнула Стейси. – Мои воспоминания о ней больше похожи на мечты. Не помню, чтобы мне было больно, когда она входила и выходила из моей вагины. Она была больше похожа на джинна из бутылки.
– Привидение?
– Да, – сказала она. – Должно быть, это призрак, которого я слышала внутри себя.
– Она двигалась немного странно, – сказал я. – Но она не была похожа на привидение.
– Кто знает, как выглядят призраки… – сказала Стейси.
Скелет превратился
– Ты испортил мое одеяло, – сказала она мне, сворачивая пушистое одеяло, испачканное костным соком.
Я не извинился.
– Как ты думаешь, почему он так расплавился?
– Кто знает, – ответила она. – Может быть, он просто не подходил для этого мира.
– Похоже, все было в порядке, пока я не разбил ему голову, – сказал я.
– Может быть, так умирают люди из материнского мира, – предположила она.
Некоторое время мы смотрели на лужу трупа.
– Ты собираешься сегодня сказаться больной? – спросил я.
– Нет, – сказала она. – Не могу.
– Тогда давай поспим, – сказал я.
К счастью, никто из нас не должен был идти на работу до полудня. Мы свернулись калачиком в постели без одеяла. Она обняла меня, как плюшевого мишку, как всегда, и заснула у меня на лбу. Моя рука была прижата к ее животу, вероятно, вдавливаясь в облака крошечного мира внутри нее.
Стейси ушла до того, как я проснулся.
Мы не включали будильник. И я опоздал на автобус. В центре города Пончик действительно набросился на меня за мою свежевыбритую голову.
– Я наполовину еврей, – сказал я ему.
– Как и Адольф Гитлер! – выпалил он.
Я отдал ему остатки своего громадного буррито, чтобы он оставил меня в покое. Слишком больно, слишком тяжелое похмелье, слишком поздно возиться.
Когда я добрался до колл-центра и сел за компьютер, как будто я пришел вовремя, а не опоздал на два часа, я понимал, что мне действительно не стоило беспокоиться о том, чтобы прийти сегодня. От меня все еще несет сексом, даже после душа. Голова раскалывалась. Я выглядел так, будто ввязался в драку.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал мне Чаз, натягивая штаны выше пупка.
Он безумно гиперактивный толстяк, который всегда приглашал меня на караоке-вечеринки.
– Да, – ответил я.
– Похоже, ты катался на скейте, – сказал он. – В средней школе я был неплохим скейтбордистом. Мы должны как-нибудь покататься на скейтах.
– Конечно, – ответил я.
Он просто стоял и улыбался мне, переминаясь с ноги на ногу. Я проигнорировал его, включил компьютер и вошел в очередь. Я едва мог шевелить пальцами. Они опухли. Грязь забилась под ногти. Из-за большого струпья на ладони мне было трудно сомкнуть пальцы. Мои кисти были очень бледные, за исключением пальцев, которые почему-то были темно-красные, как будто я отключил кровообращение в костяшках. Обесцвеченная кожа выглядела странно. Это было не очень больно, но очень чувствительно, когда я печатал на клавиатуре. Чаз все еще стоял там, возясь
Я набрал номер Стейси до того, как позвонил клиент. Ее подруга Лиза сказала, что сегодня она не пришла на работу. Она заболела. Она удивилась, почему я не знаю.
Это был самый трудный день с тех пор, как я выпил накануне вечером пятую часть "Джека Дэниелса" и пришел всего с тремя часами сна.
Стейси не было дома, когда я пришел. На кухонном столе лежали пакеты с продуктами. Записка, что она вернется позже. Я снова принял душ. Попробовал смыть грязь с ногтей, без особого успеха. Мои покрасневшие пальцы были очень чувствительны под горячей водой. Да, они сильно ушиблись. Завтра им, наверно, будет еще хуже, а эта дерьмовая работа в колл-центре требовала быстрого набора текста, пока клиенты на линии. К черту их.
Я съел "горячий конвертик" и ждал, когда Стейси вернется домой, но устал сидеть на диване и смотреть ужасных комедиантов в “Comedy Central”, которые больше говорили о своих хромых политических взглядах, чем рассказывали шутки. Я пошел в спальню, прилипая ногами к остаткам скелета, и заснул.
Я слышал, как Стейси вернулась домой около трех утра. Я вылез из постели, гадая, где она пропадала. У нее была куча пакетов с покупками, которые заполнили пол в гостиной.
– Ты должен вернуться, – сказала она.
Я так не думаю.
– Что все это значит? – спросил я.
– Припасы, – ответила она.
– Где тебя черти носили весь день?
– Искала это, – сказала она, роясь в сумке, чтобы достать пачку сигарет. Затем она открыла другой пакет, достала газетный сверток и вручила мне, как подарок на день рождения. Я развернул его. Это был пистолет.
– Ты сможешь сражаться с ними, – сказала она.
– Сражаться с кем? – спросил я.
– Со скелетами, – ответила она. – Если они будут доставлять неприятности.
– Я туда не вернусь, – сказал я.
– Ты шутишь? – сказала она. – Это самая захватывающая вещь, которая когда-либо случалась со мной. Возможно, самая захватывающая вещь, которая когда-либо случалась с каждым. Ты будешь моим исследователем. Ты нарисуешь для меня карту мира.
– Что?
– И я напишу об этом книгу, – сказала она. – Стив, я наконец-то поняла, чего хочу от жизни. Я знала, что была причина, почему я была особенной. Вот к чему я шла все эти годы.
– Я не такой авантюрист, как ты, – сказал я.
– Не волнуйся, – сказала она. – Тебе просто нужно зайти немного дальше, чем в прошлый раз. А завтра ты сможешь пойти немного дальше. А потом еще немного и так далее. В конце концов, мы можем собрать команду, чтобы сопровождать тебя.
– Ты с ума сошла? – спросил я ее. – Команду? Что, ты собираешься пригласить спелеологов и раздвинуть для них ноги?
– Ты не воспринимаешь это всерьез, – надулась она.
– Я отношусь к этому очень серьезно, – сказал я. – Мне кажется, ты не слышишь, что говоришь.