Я - попал
Шрифт:
– Уничтожить всех вряд ли получится. Обязательно кто спрячется и выстрелит не вовремя.
– Это на моей ответственности. Поверьте, стрелять будет не кому.
– Что ж, план устраивает. Раз у тебя, старлей, есть опыт в уничтожении таких крупных объектов, тебе и карты в руки.
– Хорошо, товарищ майор.
Когда уже начало темнеть, я сделал вид что получил сообщение по рации, тот самый сигнал что мы ждали. Поэтому оставив летунов на опушке в нашем лагере, автомат свой я Гаврилову подарил, а сам на «тройке» рванул к стоянке техники. Там перебрался в тяж и проехал колонной мимо лагеря, чтобы летуны впечатлились. Ещё не настолько стемнело, чтобы не рассмотреть технику, те высыпали на опушку и, открыв рты, ошарашенно рассматривали тяж. Я же сидя на башне, помахал им рукой, после чего скользнул внутрь, закрыв люк. Начинался бой. Гул движения техники на дороге не сразу привлёк внимание охраны аэродрома, но когда небольшая колонна свернула к ним, те забеспокоились. Из-за француза, оказавшегося на удивление медлительным,
Уничтожив зенитную оборону и редкие пулемётные точки, мои танки оказались на территории аэродрома. Почти постоянно стреляя, больше из пулемётов, хотя и для пушек работы было изрядно, и они тоже не молчали, мои танки начали зачистку. Используя приборы ночного виденья, а также карту, которая точно показывала, где живые, я фугасами накрывал крупные скопления людей, а остальными танками подчищал выживших. Танки я использовал так, француз шёл рядом со мной в десяти метрах слева, а «тройка» и китаец на расстоянии девяносто метров по бокам. То есть, я расширил таким образом зону охвата этой лётной части Люфтваффе, доведя её до ста восьмидесяти метров, и всё что находилось в дальности прицельного накрытия и уничтожения, уничтожалось. Это я про живую силу противника. Большая часть немцев прятались в строениях, тут они были, как дощатые, временные, так и основательные каменные, но снаряды тяжа разносили их без проблем, погребая под собой немало обороняющихся. Приходилось фугасом добивать. Подранков за спиной, и уж тем более выживших, я оставлять не хотел. В такие моменты очень сильно жалеешь, что в магазине нет в продаже огнемётных танков. Именно поэтому двигались мы так неторопливо, войдя на территорию части, но зачищая полностью, выдавливая выживших с территории аэродрома. Поднять тревогу могли только те, кто слышал бой со стороны, так как связь я оборвал, повалив столбы, а радиостанцию накрыл фугасом тяжа первым же выстрелом в этом сражении. Есть ещё авиационные радиостанции, установленные в самолётах, но всего в трёх машинах были люди, возможно техники, что подготавливали их к вылету. Эти самолёты я расстрелял из танковых пушек месте с теми, кто в них был. Так что тревога вовне пока не поднялась. Я так думаю и надеюсь. По крайней мере, нужную отсрочку мы получили.
Выдавить за границу аэродрома удалось жалкую кучку выживших. Которую я тут же и положил. С десяток красных меток ещё светились, но судя по пульсации, это были раненые. Однако я всё равно не расслаблялся, так что помигав в сторону рощи мощной фарой тяжа, я закончил дело, добив подранков. Не хватало ещё случайного выстрела. Что странно, лётчики дисциплинированно ждали у рощи, я думал у них будет шило в одном месте, и те по-тихому последуют за мной, но нет, ждали сигнала, и получив его, сразу рванули к аэродрому. Бегом. Тут по прямой едва ли больше километра было. А пока они приближались, я тех подранков и добил, после чего светя фарами, подкатил к штабу, куда вышел Гаврилов, пока его люди осматривали разные машины на стоянке, начав с тех, что стояли вначале взлётной полосы, правильно понимая, что те готовы к вылету. Покинув башню тяжа, я скатился вниз и, спрыгнув на землю, подошёл к Гаврилову, сообщая:
– Наше дело сделано. Сейчас, как улетите, уничтожим захваченную матчасть, и уйдём. Хотя жаль всё это уничтожать. Будь вас лётчиков побольше, всё к нашим бы угнали. Кстати, вот там дальше три транспортных «Юнкерса» стоят. Целые, я в ту сторону не стрелял, охрана, до того как я её уничтожил, вроде тоже.
Последнее пришлось кричать, так как тяж стронулся с места и отъехал от нас метров на тридцать. Это я так показывал майору, что внутри находится экипаж. Да и остальные танки махинами стояли неподалёку, тарахтя движками. А сам Гаврилов неожиданно ухватился за мои слова.
– А что, сможешь удержать аэродром пока мы слетаем к нашим и привезём других лётчиков?
– Думаю да, – несколько растерянно я почесал я затылок, сбивая шлемофон на лоб. – Связь до нападения мы уничтожили, радиоузел тоже. Пока поймут, что происходит, можно провернуть эту аферу с угоном. Ну а мне, чтобы уйти, хватит часа до наступления рассвета. То есть, у вас времени шесть часов. Только хватит ли?
– Хватит, – мгновенно ответил Гаврилов, явно мысленно что-то отсчитывая. – И вернуться хватит, и забрать всё, что тут летает.
Да, ошарашил меня майор. Однако я постарался подавить удивление и сменил тему:
– Там дальше, кстати, двенадцать новеньких «мессершмитов» в капонирах стоят. Там только часовой был, его уничтожили.
– Ага понял. А самолётов сколько?
– Кроме тех транспортных, ещё где-то шестьдесят «Хейнкелей», и десять штурмовиков, остальное не пригодно, пострадало во время боя. Это ещё около десятка самолётов. Вам бы поторопится, если план выгорит, то каждая минута на счету.
– Согласен.
Тот действительно торопился. Добежал до своих, ввёл в курс дела, после чего забрав пару человек, на транспортном «Юнкерсе» улетел к нашим. Большая часть самолётов была готова к вылету, то есть, заправлена, а вот бомбы не подвешены. Оставшиеся разбежавшись по аэродрому, и используя трофейные фонарики, изучали что тут ещё цененого есть. В полуразрушенном здании штаба возились, собирая уцелевшие документы и карты, сейф закрытый вытащили и на грузовике увезли к транспортнику. Я показал, где склады и всё интересное, оттуда тоже сносилось к транспортникам. Шлемофоны, утеплённые комбинезоны для высотных полётов, обувь. Немало трофейных пистолетов собрали, они тоже ценятся. А я ещё себя хомяком и трофейщиком считал. Глядя на летунов моя жаба нервно курила в стороне. Пока радист летунов сидел в одном из самолётов, слушал эфир, каналы для связи мы с Гавриловым обговорили, я занялся обороной. Эта лётная часть работала круглосуточно, так что штабы, с которыми она связана, быстро заинтересуются почему пропала связь, и вышлют посыльных. Также меня интересовало, где Гаврилов найдёт столько лётчиков знающих самолёты противника. Ладно он и второй лётчик, у них в дивизии был грузовой «Юнкерс», наши до войны купили в Китае несколько, и все лётчики изучили эту машину, а остальные? Что-то я слабо верю, что у наших что-то выйдет из всего этого. Однако сам делом занимался со всей серьёзностью, раз уж обещание дал.
Первый час прошёл тихо, летуны бегали, носились на местных грузовичках, бомбардир проверил транспортник, запуская моторы и погоняв их в разных режимах, потом отогнал в начало полосы и поставил там, чтобы можно было сразу взлетать. Я же поставил танки так, чтобы те держали дорогу, тут к аэродрому с одной стороны подъехать можно. Точнее с любой, поле открытое, военный городок тут ещё был, но укатанная подъездная дорога с одной. Ко второму часу, как Гаврилов улетел, оживился радист, есть сигнал. Он нам фонариком помигал, сообщая об этом. Мы с бомбардиром сразу подбежали к самолету, в котором тот сидел. Радист выслушал сообщение, у нас были обговорены кодовые слова, и вот сообщил. Гаврилов добрался до наших, даже смог сесть на фронтовом аэродроме в темноте, и пообщаться с местными командирами. В общем, встретили его нормально, но дали от ворот поворот, когда тот идею предложил. Гаврилов вышел на вышестоящее начальство, командира авиационной дивизии, связь ему предоставили, но и там рискнуть не решились. Так что на аэродроме, бомбардир знал куда лететь, ждали второй «Юнкерс». Жаль, конечно, но что поделать.
В общем, с парнями мы простились, обнявшись напоследок, после чего те погрузились в самолёт и «Юнкерс», с трудом оторвавшись от полосы, натужно гудя моторами, потянул в сторону наших. Я же проводив их взглядом, темнота не скрывала улетающий самолёт, тем более из патрубков моторов вырывалось пламя, транспортник реально перегрузили, даже не знаю долетит тот или нет, развернулся и направился к захваченной технике. Катался на борту тяжа, не отпуская далеко от себя остальные, чтобы система самоуничтожения не активировалась. В общем, я касался той или иной машины, самолёта или другой техники, и продавал её магазину. Даже расстрелянные мной же и повреждённые. Магазин скупил всё. Охренеть, после этого аэродрома у меня на счету сорок семь миллионов оказалось. Хотя вроде как зачем мне копить, если трачу не так и много, однако пусть будут, запас не помешает. На всё про всё у меня около двух часов ушло. В воздухе вился какой-то самолёт, крутился над аэродромом, но я не отсвечивал и, убедившись, что всё подчищено, даже зенитки повреждённые продал, устроился в тяже и покатил прочь. До наступления утра время есть, успею навестить ещё один аэродром, вот и поспешил к нему. Семьдесят километров нужно преодолеть, и я надеюсь, успею.
Пока двигался, размышлял. Баллов я заработал неплохо, поэтому тратил их. Движок и башню для китайца купил, сменив, а французу пока только ходовую и двигатель улучшенный. Чуть порезвее стал, но всё равно тихоход, что стабильно держал двадцать пять километров в час на трассе. В общем, избавился я от него, бросил на трассе, и сработала система самоликвидации. Доберусь до аэродрома, снова куплю, чтобы использовать и баллы нарабатывать. Так колонной в три танка и двигался, держа сорок пять километров час. Тяж у меня тут самым медлительным оказался. Пока не скажу, будут меня ждать на следующем аэродроме, на нём, кстати, и дислоцируются высотники, что на Москву летают или другие города, включая Горький, но предпосылки к этому есть. Для начала, на аэродром, захваченный мной, посильный всё же прибыл, на легковушке. Это был офицер из штаба с водителем и охранником. Я их уничтожил, также пока двигался по дороге, уже шесть постов уничтожил пулемётами, пушки не использовал, а также охрану двух автомобильных мостов, что вполне выдержали вес тяжа, так что возможно информация уже начала расходится, оттого я и держал максимально возможную скорость. Если и удастся захватить летчиков врасплох, дальше мне работать не дадут, так что прорываясь подальше, уничтожаю танки, и на одной машине ухожу. На «тройке», всё же своя, немецкая.