Я пойду одна
Шрифт:
Тут зазвонил сотовый телефон Билли Коллинза. Погруженный в мысли, он машинально нажал на кнопку и рявкнул свое имя.
Звонила Альвира Михан. Детектив без труда услышал в ее голосе победоносную нотку.
— Я хотела спросить, можно ли мне прийти к вам прямо сейчас, — сказала она. — У меня есть кое-что чрезвычайно интересное!
— Я на месте, миссис Михан, и буду рад вас видеть.
Он поднял голову.
Между неровно стоящими столами к нему стремительно пробирался детектив Уэлли Джонсон.
72
Субботним утром Кевин Уилсон
Хмурясь, он послушал какого-то психиатра, сравнивавшего фотографии, на которых Зан примчалась в Центральный парк после получения известия о пропаже Мэтью, вынимала мальчика из коляски и уносила прочь.
— Просто невозможно предположить, что эта женщина — кто-то другой, а не мать, похищающая своего сына, — бубнил психиатр. — Вы присмотритесь к этим снимкам. Разве кто-то мог вот так легко найти абсолютно такое же платье, успеть переодеться и похитить ребенка?
Кевин решил, что должен сегодня увидеть Зан. Она говорила, что живет в Баттери-Парке, то есть всего в пятнадцати минутах ходьбы от него, и дала ему номер своего сотового телефона. Скрестив на удачу пальцы, Кевин набрал ее номер.
Гудок прозвучал пять раз, потом ответил ее голос:
— Привет, это Зан Морланд. Пожалуйста, оставьте ваш номер, я вам перезвоню.
— Зан, это Кевин. Мне неприятно вас беспокоить, но действительно нужно повидаться. Мы наняли рабочих, они у нас с понедельника, но тут есть несколько моментов, которые мне просто необходимо обсудить с вами. — Он тут же поспешно добавил: — Ничего особенного, просто вопрос выбора.
Кевин принял душ, надел свои любимые джинсы, спортивную рубашку и джемпер. Он не был голоден, но съел немного хлопьев, выпил кофе, потом уселся к маленькому столу перед окном, выходящим на Гудзон, и просмотрел газетную статью, в которой говорилось об обвинениях, выдвинутых против Зан. Похищение ребенка, помеха осуществлению родительских прав, обман представителей закона, то есть полицейских.
Ей было велено сдать паспорт и не покидать страну.
Кевин попытался представить, как сам чувствовал бы себя, стоя перед судьей и выслушивая все эти обвинения. Однажды он был присяжным заседателем в деле о непредумышленном убийстве и имел возможность понаблюдать за перепуганным подсудимым, двадцатилетним парнем, который сел за руль, находясь под дозой, сбил двух человек, скончавшихся позже, и получил за это двадцать лет тюрьмы.
Парень тогда твердил, что ему подсыпали какую-то дрянь в содовую. Кевин до сих пор гадал, возможно ли было такое, или же преступник заранее имел в запасе объяснение на случай ареста.
«На фотографиях — не я!»
«Почему я ей верю, несмотря на все эти странные доказательства? — спрашивал себя Кевин. — Но я знаю, просто знаю, что она говорит правду!»
Зазвонил сотовый. Это была его мать.
— Кевин, ты видел в газетах сообщение об аресте этой Морланд?
«Ты ведь и сама прекрасно знаешь,
— Кевин, ты что, после всего этого все равно намереваешься дать ей работу?
— Мама, я понимаю, что это звучит безумно, но верю, что Зан — жертва, а не преступница. Иногда ведь так бывает. Ты просто что-то знаешь о ком-то, и сейчас как раз такой случай.
Они немного помолчали, потом Кэтрин Уилсон сказала:
— Кевин, у тебя всегда было самое доброе на свете сердце. Но не все люди заслуживают твоей доброты. Подумай об этом. Пока, дорогой!
Она отключилась.
Кевин чуть-чуть поразмыслил над словами матери, снова набрал номер Зан и отключил телефон, как только автоответчик заговорил ее голосом.
Было уже почти половина второго.
«Да ты и не собираешься мне перезванивать, — подумал Уилсон, встал, сунул тарелки в посудомоечную машину и решил прогуляться. — Дойду-ка я до Баттери-Парка, прямо до квартиры Зан и постучусь в дверь. Нетрудно ведь догадаться, что этот заказ сейчас для нее важнее, чем когда бы то ни было. Ведь счета Морланд опустошены…»
Он уже открыл шкаф, где висела его кожаная куртка, когда телефон опять зазвонил. «Только бы это не была Луиза с истерическими рассуждениями об аресте Зан, — испуганно подумал Кевин. — Если это она, я ее уволю!»
Он почти рявкнул в трубку:
— Да?
Это оказалась Зан.
— Кевин, извините. Я забыла сотовый в кармане жакета вчера вечером, а звонок был отключен. Хотите встретиться на Карлтон-плейс?
— Нет, я уже просто одурел от работы за эту неделю. Я как раз собирался пройтись немного. До вас мне пятнадцать минут ходу. Могу я прийти к вам для разговора?
Последовала неуверенная пауза, потом Зан сказала:
— Да, конечно, если вам так удобнее. Я буду дома.
73
— Ну же, Мэтти, съешь сосиску! — уговаривала Глория. — Я специально ездила за ней в магазин!
Мэтью попытался откусить кусочек, но тут же положил хот-дог обратно на тарелку.
— Я не могу, Глория… — Он думал, что она рассердится, но девушка лишь грустно посмотрела на него и сказала:
— Хорошо, что все подошло к концу, Мэтти. Ни тебе, ни мне уже просто не выдержать дольше.
— Глория, а почему ты уложила все мои вещи? Мы что, переезжаем в новый дом?
— Нет, Мэтти. — Улыбка Глории наполнилась горечью. — Я тебе говорила, но ты мне не поверил. Ты возвращаешься домой.
Мэтью недоверчиво покачал головой и спросил:
— А ты куда поедешь?
— Сначала я тоже съезжу домой повидаться с папой. Я не видела его все то время, что и ты свою маму. Потом, думаю, я попробую сделать карьеру… Ладно, не хочешь есть сосиску — не надо. Как насчет мороженого?
Мэтью не хотелось говорить Глории, что ему теперь ничто не кажется вкусным. Она уже уложила почти все его игрушки, машинки, книжки с картинками и цветные карандаши, забрала даже портрет мамули, который он пристроил в коробку, потому что не хотел ни заканчивать его, ни выбрасывать. Еще Глория упаковала тот кусок мыла, который пах как мамочка.