Я познала хаос

Карпо Катти

– Мне надо выпить, - угрюмо отзывается подруга.

– А… ну валяй.

Терпеливо жду окончания деятельной истерики.

Наконец, Тамара двигает к стойке стул, присаживается напротив меня и ударяет по прозрачной поверхности высоким стаканом с коктейлем, состоящим из разноцветных слоев. Сверху в горку взбитых сливок воткнута объемная печенюха.

Вот это, значит, у нее понимается под «выпить»?

– Если ты - плод моего воображения, то признавайся сразу.

Неплохо идем. К идиллическому финишу, так сказать.

–

Признаюсь сразу: я - не плод и даже не воображение.

– Ты… - Тамара тычет в мою сторону измазанной в сливках печенюхой.
– Даже выражаешься как она. И интонации такие же подбираешь. Ты… адский двойник.

– Адский подлинник. Давай врубай уже мыслительную деятельность.

– Хорошо.
– Подруга неожиданно успокаивается.
– Тогда выпей со мной.

Волшебство профессиональных манипуляций, и передо мной вырастает стакан с таким же, как у Тамары, содержимым. Разве что горка взбитых сливок меньше размера на три.

– Пей, - требует она.

– Ненавижу сладкое.
– Пихаю стакан подальше от себя.
– Еще со времен леденцов в Клоаке. Я ела обычно только то сладкое, которое делала твоя мать. Типа какао с сиропами…

– Да какого черта ты знаешь все ответы?!
– Тамара от возмущения дергается и нечаянно ныряет носом во взбитую горку своего коктейля.

– Подловить меня хотела?

Хотя я и считаю это буйство напрасной тратой времени, однако невольно начинаю уважать Тамару за усилия. Видимо, я была ей действительно дорога, раз она артачится и не желает просто так примеривать мой образ на первую встречную.

– Да, хотела.
– Женщина надувает и без того пухлые щечки и принимается что-то бурчать в стакан. От ее бормотания на поверхности напитка возникают пузыри.

Жду полминуты.

– Успокоилась?

– Нет! Тебя застрелили, ты вообще в курсе?

– Да, кажется, мелькнуло нечто такое в рассказах очевидцев.

– Прекращай ухмылки давить! Какого дьявола здесь вообще происходит, а?

– Ну… - Рисую пальцами невидимые рисунки на гладкой поверхности стойки.
– Как уже говорила, все эти года я находилась в коме. Сознание отключено, жизнь тела поддерживали искусственно.
– Криво улыбаюсь, в то же время мрачно хмурясь.
– Ты же знаешь Виви? Хитрозадый мракобес. У такого водятся деньжата. Так что он вполне мог закупиться приборчиками, от которых мои телеса не протухли в отведенные сроки. Да ведь?

Тишина.

Точно, такое небрежное объяснение тоже не сможет внушить доверия…

– Резонно.
– Тамара, хмурясь, булькает коктейлем.

Чего? Чего?! Чего?!!

Получается, стоит упомянуть Виви, и она готова поверить во все?! Невероятно. В ее разуме до сих пор обитает мысль о том, что семья Люминэ, а теперь и Виви, как ее глава, - всесильна.

– Ну да?
– Дергаю левой бровью.

Не то чтобы я не хочу, чтобы она скушала подобное пояснение, не подавившись.

Но эй, она слишком уж легко его сожрала!

– Понятно,

то есть семья Люминэ поместила тебя в некую капсулу, и ты там восстанавливалась.
– Тамара шмыгает носом и, поджав губы, трет шею.
– Все было секретно, поэтому мне, ясное дело, ничего не сказали. Жестоко, но, я понимаю. Это ради твоего же блага.

О, нет, нет, только не возводи Виви в статус моего ангела-спасителя.

Но я не могу начать ругать его прямо сейчас. У нас тут прогресс наметился.

– Это наверняка было тяжело.
– Тамара смотрит на меня.
– Но как же замечательно сработали с твоим телом. Не дали тебе умереть…

– Ага…

Судя по этим тональностям, сейчас кого-то бомбанет.

– Но какого тогда ты выглядишь так же, как и до комы?!! Столько лет, а ты как будто… словно… не изменилась! Будто все еще восемнадцатилетняя!

Конечно же, без этого вопроса мы бы не обошлись.

Однако извиняй, Тамара, ради того, чтобы тебя не пристукнули, как не клейменную, я, утаивая подробности, буду яростно тупить.

– Гены.
– Моему спокойствию должны завидовать неподвижные камни.
– Отвратная родина, но неплохая наследственность. Есть ведь те, кто выглядит не на свои годы?

– Ну да… есть.
– Тамара смущенно теребит подвеску.
– Возраст-то как будто тот же. Но видок у тебя, честно, так себе.

– Поваляйся в коме больше десяти лет и только попробуй потом попросить тональник.

– Э, не-е, как же без него-то?
– Тамара выдает смешок.

Я тоже осторожно смеюсь вместе с ней.

Чуть помолчав, подруга смахивает со стойки крошки, оставшиеся от печенья. Возится на стуле и жалобно глядит на меня.

– Лето, это и правда ты?

– Я.
– Со вздохом расставляю руки в стороны.
– Я здесь и тут.

На меня накидываются с визгами и объятиями. Тамара шлепается грудью на стойку, едва не свалив стакан, и притягивает меня к себе.

– Я скучала, так скучала, - бормочет она, размазывая сопли по моему плечу.
– Ты должна мне кучу денег за моих психо-о-о-ологов!

– Да, да.
– Морщась от ее завываний, ворчу и поглаживаю подругу по волосам. Сколько же лака она на себя льет?
– И обещаю больше не дохнуть.

Пять минут жмяканий, облапываний и причитаний, и я, наконец, на свободе. И даже получаю обычный чай в чашке.

– Ох… - Тамара, только что стершая с себя подтеки туши, вновь начинает кукситься.
– Ведь господин Люминэ… он ведь… умер.
– Последнее произносит практически шепотом.

Замираю, так и не донеся чай до губ.

– Знаю.
– Растрясываю чашку так, чтобы ароматная жидкость в ней провернулась по кругу.
– Я уже поистерила, спасибо.

– Но… - У Тамары дрожат плечи. Она виновато склоняет голову.
– Ты вернулась к жизни, а тут… все так изменилось. Мы… ну те, кто остался… мы будто не уберегли для тебя то время, которое… которое было дорого…тебе.