Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь
Шрифт:
Почему я не могу стать эгоисткой? Отказаться от своих принципов, быть бессовестной, лгать не вынужденно, а ради выгоды, быть с кем-то не из-за симпатии, а для спасения? Или сразу с двумя…
Не оттолкнула бы того парня от машины – осталась бы дома. Не стала бы бороться с несправедливым отношением, а вместо этого действовала в тени, отыскивая правду, – Даниэль бы разочаровался во мне и потерял интерес. Поразительно печально и тяжело на сердце от одной мысли об этом, но тогда бы Ивонна не обратилась к Ириде за помощью. Ни команды, ни Герадовой ночи с моим участием. Я могла позволить советнику поцеловать себя, не такое уж это
Нет, это не по мне. Себя не перекроишь, в этом я успела убедиться. В любой ситуации надо оставаться человеком…
Вытянув руку вверх, я разглядывала причудливые линии на коже, что, как маленькие ущелья в каньоне, сталкивались и скользили дальше по тыльной стороне ладони.
Экстрасенсы, хиромантия, созвездия – теперь ничто из этого не казалось мне ерундой. Если я способна выращивать растения по щелчку пальцев, то почему другое не может быть правдой?
Опустив руку, я клубочком свернулась на кровати, проверяя боковым зрением, заперта ли дверь. Убедившись, что щеколда задвинута, прикрыла глаза.
Зевнув, я попыталась составить подробный план действий, но мысли ускользали, а сознание меркло, настойчиво требуя долгожданного отдыха.
Даниэль лежал с закрытыми глазами. Санкровен безмятежно поблескивал на пальце, отражая неясные лучи солнца, скрытого тяжелыми, затянувшими небо от края до края облаками. Идея поработать с артефактом Загадки принадлежала некроманту. Мысль об этом засела у него в голове с момента сбора команд, когда Эмме одно за другим приходили чужие послания.
Артефакт красовался на пальчике Эммы с самого ее возвращения в академию. Никаких друзей, что могли отправлять ей весточки, у нее не было, да и отец покинул Холирал, не дожидаясь полного восстановления дочери, поэтому Даниэль сразу догадался: послания от советника.
Но Ридж передал санкровен Загадке не из-за эгоистичных пожеланий Лефевра, а ради ее собственной безопасности. Если станет жарко, то у нее не останется выбора, кроме как обратиться за помощью к магу смерти.
Только артефакт уже долгое время молчал, и Даниэль расслабился, подавляя мысли об исчезновении Загадки.
«Всего лишь девушка. Но я хватаюсь за нее, как за саму жизнь, будто она и есть моя жизнь. Не наделать бы глупостей».
Вдох-выдох. Раскат грома сотряс небеса. Минуты прекрасного спокойствия перед приближающейся игрой.
Даниэль знал: в любом плане есть трещины. Не существует ничего идеального, но непредвиденные ситуации – его закадычные друзья, приходящие внезапно, но с которыми некромант полюбовно расходился.
Есть приманка, жертва, притворяющаяся охотницей, и команда, где недоумки смешались с довольно смышлеными парнями, заключившая сделку с мишенью и взявшая на себя отвлекающую роль.
Лефевр догадывался об этом, и предположения подтвердились.
Шею Даниэля стягивало ноющей болью, но она отступила, когда парень внезапно провалился в сон – глубокий и беспокойный.
Молния расчертила небо пополам. Одно целое на мгновение разбилось, чтобы собраться вновь. Боги любят символичность –
Тени поползли по стенам, взметнулись, дрожа, как огонек свечи. Бледные длинные пальцы вцепились в простыни, худое лицо напряглось, очерчивая скулы, похожие на острые скалы посреди сухой пустыни. Иногда Даниэлю снилась безмолвная граница с пересекавшими ее потоками душ, стремящихся на другую сторону. Туда-обратно. Кто к жизни, а кто к смерти. Но иногда ночь проходила не так спокойно, и в эти моменты мертвецы нашептывали свои тайны, неоконченные дела – некоторые забывались, а другие намертво врезались в память, приходя во снах вновь и вновь.
Даниэль часто вспоминал историю, рассказанную в далеком детстве кем-то из родителей, а может, старшей сестрой. Неподалеку от столицы королевства Морлад росло древнее дерево, что живет тысячелетиями и достигает невиданных размеров. Сильное, могучее, живой великан размером с дворец. Но теперь сердцевину вырезали и укрепили, сделав тоннель, через который проходил маршрут партлов. Только не люди погубили его, не бесчисленные ветра и стихийные бедствия, а ничтожные насекомые, пробравшиеся сквозь кору и годами подтачивавшие силы исполина, пока не оборвали его долгую жизнь. Судьба дерева невольно напоминала Лефевру его собственную жизнь, пусть не такую долгую, но все же. Силы ведь небесконечны, и когда-нибудь проклятье возьмет свое.
Только ничто не повторяется дважды, судьба изменчива, ее любимое развлечение и страсть – подкидывать нам сюрпризы. Порой неприятные, горькие, печальные, а иногда сокрушительно прекрасные, способные изменить предполагаемый конец.
Когда тени взметнулись выше, а кожа некроманта покрылась капельками пота, в спальне вспыхнул зеленовато-фосфорными красками силуэт.
Эмма не замечала ни теней, ни тумана, все расплывалось, смешивая серо-красные оттенки. Она видела лишь Даниэля, только его тело оставалось четким, притягивало взгляд и вызывало недоумение.
Всего лишь сон… Но почему все блеклое, а он яркий?
Багровые пятна подскакивали, напоминая огни красных бумажных фонариков. Даниэль спал в позе солдата – на спине, а руки, вытянутые по бокам, комкали ткань, закрывающую его пальцы мутными сполохами.
Лефевр предлагал спать вместе, отсюда и сновиденье. Видимо, крепко мне засело в голову это предложение – теперь Даниэль мне снится.
Я подошла и опустилась на колени неподалеку от некроманта. Я не видела, на кровати он лежал или на диване, а когда коснулась материала поверхности, ничего не ощутила.
Грудь Даниэля вздымалась, то быстро, то замедляясь. Сердце билось, будто птица в клетке.
Как сон мог показывать то, что я даже не могла представить? Некромант в моем сознании оставался цельным, сильным, уверенным, тем, кому по силам все! Он король, что расставляет фигуры на шахматной доске, а потом сам все рушит. Сейчас же я видела муку, воздух с хрипом вырывался из его легких.
Импульс, острое желание, и моя ладонь коснулась его скул, кончики пальцев обожгло, словно я слишком долго пребывала в холоде и неожиданно зашла в тепло.